Мой неотразимый граф - [10]

Джордан чувствовал: враг где-то здесь, в этой толпе, но кто именно, кто? Кто среди этих богатых и обладающих властью людей решился стать тайным адептом темного культа Прометея?

Терпение. Торговля за «Свитки Алхимика» скоро выявит противников. Кстати, найти их в толпе вовсе не трудно. Джордан по своему опыту знал, что прометеанцы даже внешне отличаются от других: чего-то в них недостает, в их глазах не хватает блеска, как будто в человеке мертва душа, которую поглотило зло.

Ожидая своего часа, Джордан остановил взгляд на месте, где недавно сидела Мара. Оно было еще не занято, совсем как пустота в его сердце, которую могла бы заполнить Мара, не окажись она из тех, от кого Джордан не сумел бы скрыть свою тайну. Но он не посмел. Конечно, он страстно желал ее, но Мара была слишком импульсивной, беспечной, слишком хрупкой и незрелой… Не могло быть и речи о том, чтобы отдать жизнь его братьев-воинов на милость этой семнадцатилетней девочки, которой еще только предстояло взрослеть.

Сейчас, глядя на пустое кресло, Джордан словно видел ее перед собой. Четверть часа наблюдений за ней посеяли в душе семена неудовлетворенного вожделения и наполнили ее ядовитой горечью.

Женщина, которая едва не стала его женой, была одета по зимней моде нынешнего сезона в элегантный ансамбль шоколадного цвета, выразительно оттенявший блеск ее темных глаз. Густые, убранные назад волосы были собраны в мягкий узел на шее, их черные волны составляли драматичный контраст с прозрачной белизной нежной кожи.

Джордан вынужден был признать, что годы не повредили облику этой леди. На его взыскательный вкус, они лишь прибавили ей изысканного шарма.

Тем не менее, глядя на нее, Джордан испытал болезненный укол в сердце. Видит Бог, она предала его.

Он часто задумывался о том, как сложилась бы его жизнь, будь у него дом и семья, некий приют, куда бы он мог возвращаться в промежутках между своими опасными вылазками. Добрая верная жена, которая обнимала бы его на пороге, дети и их будущее в оправдание всех тех жестокостей, через которые ему приходилось идти…

Ничего другого он не желал от жизни, но эта простая мечта потеряла свою привлекательность после ее измены.

Джордан качнул головой — сейчас не время жалеть себя, — но все же не мог выбросить мысли об очаровательной кареглазой кокетке. Возможно, вдовство послужит ей для того, чтобы и дальше разбивать мужские сердца?

Только этим и занимаются все эти независимые модные вдовушки, с циничной усмешкой подумал Джордан. И он, и его братья-воины укладывали в постель немало подобных дамочек. Черт возьми, да они просто передавали их друг другу.

Если Мара собирается именно так распорядиться своей новообретенной свободой, то завтра вечером у него будет великолепный шанс удовлетворить давнее любопытство и узнать, какова в постели женщина, чей образ преследовал его даже на другом конце земли.

— Продано!

Удар молотка вернул его к действительности.

Римские вазы достались дородному джентльмену, которого сейчас поздравлял его консультант по антиквариату.

Джордан ощущал, как растет напряжение в зале. Казалось, над толпой повисла заряженная электричеством туча и вот-вот ударит молния. На лице Джордана это никак не отразилось, но внутренне он собрался и приготовился действовать.

— Леди и джентльмены, — обратился аукционист к нарядной толпе, — Наш следующий лот прибыл от анонимного продавца. Это чрезвычайно редкий набор документов, который был обнаружен лишь недавно и за всю свою пятисотлетнюю историю ни разу не демонстрировался широкой публике.

Ответом ему была полная тишина, нарушаемая лишь порывом мартовского ветра, который швырял пригоршни дождевых капель в стекла высоких арочных окон.

— Мы представляем вашему вниманию шесть свитков, датируемых второй половиной тринадцатого века. Автором этих отлично сохранившихся документов считается весьма колоритный придворный астролог Валериан Алхимик. Любители средневековой истории легко припомнят, что, согласно легенде, Валериан стоял во главе заговора, имеющего целью убийство Черного принца Эдварда, за что этот ученый был подвергнут заслуженным преследованиям и схвачен группой верных королю рыцарей. Вот такая история.

Едва заметная ирония в тоне аукциониста вызвала смешки публики.

— Конец автора этих документов был весьма печален.

«Никогда не серди Уоррингтона», — с усмешкой подумал Джордан, вспоминая одного из собратьев, Роэна. Несколько поколений Уоррингтонов поставляли ордену самых жестоких палачей. Графы же Фальконриджи со своей стороны всегда были мыслителями и аналитиками этого учреждения, занимались стратегией, дешифровкой, языками, однако и с оружием управлялись не хуже своих товарищей.

— На пергаменте имеются следы сепии и бычьей крови. Свитки написаны на латыни и греческом, с множеством таинственных рун, алхимических символов и других неизвестных значков на полях. Документы содержатся в дубовом футляре, относящемся, по нашему мнению, к той же эпохе. Футляр инкрустирован шпоном бразильского дерева и перламутром, обит бархатом, имеет серебряные замочки.

Элегантная публика нетерпеливо тянула шеи, пытаясь рассмотреть антикварную редкость.