Мой неизвестный Чапаев - [63]
ДОНЕСЕНИЕ В.И. ЧАПАЕВА КОМАНДУЮЩЕМУ 4 АРМИЕЙ О ХОДЕ ВОЯ В РАЙОНЕ С. ТАЛОВЫЙ
№6, хут. Токмаки 16 октября 1918 г., 10 ч 05 мин.
Доношу, что бой идет без остановки четверо суток. Противник набросился на наш кавалерийский полк количеством до 2000 кавалерии и одного батальона пехоты. Наш кавалерийский полк не выдержал, бросился в паническое бегство, причем оставили противнику два орудия, весь обоз и два пулемета. Потери громадные, много убито и ранено. На поддержку кавалерийскому полку я выступил с учебной командой. Кавалерийский полк был остановлен, спешен и снова перешел в контратаку. Противник был выбит из занятых позиций, но обоз (со) снарядами был увезен противником. Балашовский полк неоднократно переходил в атаку, последний раз был сбит с позиции, где противник забрал две роты в плен, два пулемета. Положение восстановлено. В Пензенском полку много убитых и раненых. Жду поддержки. Положение критическое, противник силами превышает в 5 раз, необходим бронированный автомобиль.
Начдив ЧАПАЕВ
Политком СТАУВЕР
Начальник оперчасти ЧЕКОВ
И в этот же день летела следующая телеграмма:
ДОНЕСЕНИЕ В.И. ЧАПАЕВА В НАРКОМАТ ПО ВОЕННЫМ ДЕЛАМ О КРИТИЧЕСКОМ ПОЛОЖЕНИИ ДИВИЗИИ
16 октября 1918 года
Доношу, что неправильными действиями оперативной части штаба 4 армии Вольская дивизия направлена в район левого фланга Николаевского уезда на с. Глушица, где противника быть не может, а мой отряд направлен между сил противника на Умет Переметный, где противник численностью превышает в 5 раз. Целые две недели ежедневно прошу помощи, но мне не прислали ни одного солдата и ни одного автомобиля. Четвертый день мои солдаты истекают кровью, голодные ввиду того, что кругом в кольце. На все мои просьбы штаб 4 армии запрашивает, какие дать пополнения, в чем замечаю цель штаба отдать (дивизию) на съедение вместе со мной. По пяти атак в день отбивали, часть орудий подбито, две роты отданы в плен, положение пока восстановлено благодаря моему личному участвованию в цепи. Потери громадные — две роты забраны в плен, много убитых и раненых. Вся сила противника обрушена на мой отряд.
Начдив ЧАПАЕВ
Политком СТАУВЕР
Просьбы, просьбы, просьбы... Требования... Но, как и прежде, вместо срочной помощи, появилась холодная резолюция командарма: «Наштарму. Выяснить положение, в случае необходимости выслать Малоузенский полк».
Нет, командарм не отказывал, но и полка не высылал. Исполнявший обязанности начальника штаба Лазаревич в свою очередь адресовал оперативному дежурному: «Прошу выяснить истинное положение отряда и доложить».
Что было им неясно? И какие основания были у них ставить под сомнение поступающие два раза в сутки донесения за двумя-тремя подписями...
И сомневаться в неосведомленности командования невозможно: командармом и его штабом были «отданы» десятки приказов якобы для помощи Николаевской дивизии.
Не считаясь с положением, в котором находилась дивизия, командарм повторял свои прежние приказы, давая понять, что они-то и игнорируются Чапаевым. В приказе по армии № 02 того же 16 октября требовалось:
«Отряду Чапаева выдвинуться к вечеру 16 октября на линию Игумнов, Умет Переметный, имея дальнейшей задачей перерезать дорогу на Уральск вдоль реки Чаган на участке Новоозерный, Красный».
На следующий день Чапаев повторил содержание предыдущих донесений. Сообщил, что находится в кольце, силы противника по сравнению с отрядом огромны — до 10 полков. Противник все больше и больше наседает. «Решили все умереть на месте, но не отступить», — писал он...
Вот это донесение:
№7 с. Верхняя Покровка 17 октября 1918 г.
15 ч 20 мин.
Доношу, что после пятидневного боя, окруженный в кольцо, не получаю никаких продуктов. У противника силы громадные. 16 октября на моем участке участвовало в бою против моего отряда около 10 полков. На кавалерийский полк (во) встречном бою обрушились два полка кавалерии, один батальон пехоты с помощью 4-х орудий с северной стороны в направлении с Дмитровского хутора Канаевский. В кавалерийском полку лошадей под орудием подбила неприятельская батарея. Причем наши два орудия достались в добычу противнику. В кавалерийском полку изрублено 30 человек казаками.
С юго-восточной стороны (противник) численностью до двух полков накинулся на Балашовский полк, который противника не узнал, думали, что свои. (Противник) воспользовался случаем, врезался в ряды пехоты, где изрублено пехотинцев до 200 человек, в том числе убит помощник командира полка, который убил сам десятерых, но ударом пикой был убит.
Положение ужасное. Пензенский полк своевременно помощи дать не мог. На него наступали с восточной стороны два полка кавалерии и полк пехоты. Лишь была оказана помощь Балашовскому и кавалерийскому полкам от штабы дивизии учебной командой и одной резервной ротой, чем было положение восстановлено.
После боя был послан отряд за хлебом. Около Кучембетова, устье рек Камелик и Таловки был наш отряд окружен полком казаков со стороны с. Перелюб, куда был послан Балашовский полк на выручку, где и остановился. Один Пензенский полк оставлять в с. Таловый было рискованно, которому я приказал отступить в Харитоновку, которая стоит на р. Камелик, что в двух верстах от Кучембетова. Противник наступает дальше.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.