Мой муж Джон - [48]

Ребята были еще на гастролях, когда 16 февраля, через месяц после выхода, песня Please Please Me заняла первое место в хит — параде. Узнав об этом по телефону от Джона, я завизжала от радости: надо же, первое место! В тот момент мне казалось, что ничего лучшего уже случиться не может.

Джон должен был вернуться через несколько дней. Чтобы выглядеть сногсшибательно к его приезду, я решила сделать себе новую прическу. К сожалению, я дала парикмахерше уговорить себя, и она укоротила мои длинные волосы до плеч. Увидев себя после этого в зеркале, я пришла в ужас: Джону наверняка не понравится. И это мягко сказано. Он всегда восхищался моими волосами. Весь вечер я думала, что же мне сделать.

В итоге я накрутилась на бигуди, чтобы, когда он придет поздно вечером, было не так заметно. Однако утром все раскрылось. Я знала, что ему не понравится, но не могла даже предположить, насколько он разозлится. «Что ты наделала?!» — заорал он, и после этого не разговаривал со мной целых два дня. Это было ужасно. К крику я еще была готова, но к такому суровому молчанию — никогда.

Сейчас я объясняю его реакцию тем, что тогда Джон был совершенно ошеломлен тем, что с ним происходило: весь мир вокруг него стремительно менялся. И последнее, что, в его понимании, могло в этом мире измениться, была я: Джону было необходимо приходить домой и видеть ту Син, которую он знает и любит. В моем лице он находил якорь, надежный тыл, где он всегда мог укрыться и оставаться самим собой. Из всех людей в его жизни я была самой постоянной, той, которая не требовала, не критиковала и не отдавала распоряжений, той, которая любила его без каких — либо условий. К счастью, на третий день Джон смягчился, обнял меня и попросил прощения. А я с тех пор больше не помышляла о столь радикальных переменах внешности.

Следующие два месяца Джон постоянно находился в разъездах, оставляя меня на несколько дней, а иногда и недель. Его расписание заполняли концерты в разных городах или сессии звукозаписи в Лондоне. Ребята записали свою первую долгоиграющую пластинку Please Please Me за одну одиннадцатичасовую смену. Сейчас, когда большинство групп работают над каждым альбомом месяцами, это звучит странно и удивительно.

Я тем временем пухла, как на дрожжах, и с нетерпением ждала дня родов. Сама я не была уверена в сколько — нибудь точной дате, но доктора утверждали, что это должно случиться в начале марта. Но прошло четвертое марта, потом седьмое, двенадцатое, пятнадцатое… Предполагаемые дни выпрыгивали, как в счетчике, один за другим, а ребенок так и не выказывал желания появляться на свет.

В субботу, 6 апреля, когда Джон был в очередной командировке, мы с Фил решили пройтись по магазинам на Пенни — Лейн. Мне ужасно надоели те балахоны, которые я была вынуждена носить, поэтому я надумала купить себе что — нибудь симпатичное, чтобы надеть после родов. Не успели мы пройти и половины пути, как у меня случились первые схватки. «Кажется, началось», — сказала я Фил. Схватки, правда, были не сильные. Ложные схватки бывали у меня и раньше, поэтому я решила лечь отдохнуть и подождать, что будет дальше. Мы пришли домой, я легла на спину, подняв ноги на спинку кровати. Фил приготовила поесть и обещала, что останется со мной до конца. К вечеру ничего особенно не изменилось, и мы легли спать.

В четыре утра я проснулась от приступа боли, такой сильной, что у меня перехватило дыхание. Я громко окликнула Фил, она в панике вскочила, но тут же взяла себя в руки и набрала номер «скорой». Бригада приехала так быстро, что мы все еще были в ночнушках, а у Фил в волосах по — прежнему красовались бигуди. Она второпях накинула пальто, подоткнула под него свою ночную рубашку, прикрыла бигуди косынкой и последовала за мной и санитарами к машине, не выпуская из рук довольно громоздкую сумку, приготовленную заранее. Вещей в ней лежало не так уж и много, однако другой сумки у меня попросту не было.

Когда мы прибыли в клинику, меня тут же куда — то повезли. Через некоторое время Фил вернули мою сумку, но уже пустую, без вещей. Врачи сказали Фил, что она пока не нужна и может отправиться домой немного поспать. Единственной проблемой было то, что у Фил под пальто была одна ночная рубашка, а в карманах ни пенса. Она полагала, что «скорая» подбросит ее к дому Мими, но ей твердо сказали «нет».

Бедная Фил поплелась назад от Сефтонской больницы к нашему дому, куда идти было километра три, вся закоченевшая, волоча за собой огромную сумку. На ее счастье, мимо проезжало такси. Сердобольный водитель остановился, подумав, что она сбежала из клиники, и предложил бесплатно довезти до дома. У Фил уже не было никаких сил объяснять ему, что случилось, но она с благодарностью приняла его предложение.

Приехав ко мне домой, Фил сразу же плюхнулась в постель. Мими, судя по всему, слышала нашу возню ночью, но так и не спустилась вниз и не подавала признаков жизни ровно до шести утра, когда начала пылесосить под дверью спальни Фил. Так Мими обычно давала мне понять, что пора вставать, и воскресенья в этом смысле не были исключением. Изможденная и сонная Фил собрала вещи и отправилась к себе домой.