Мой милый жандарм - [30]

– Решительно не понимаю ход ваших мыслей, – после долгой паузы признался Жорж.

– Раз есть запись о смене акционера, предполагается, что вы и деньги получили… Каким образом происходит продажа акций?

– Либо чек выписывают, либо ассигнациями платят. Можно и со счета списать, это как договоришься.

– Вот видите, обычная практика, в том числе, и оплаты наличными. А теперь поставьте себя на место судьи: приходит некий господин и заявляет, что с ним не рассчитались по сделке. И времени с той поры прошло немало. Спрашивается, что ж он сразу-то с жалобой не прибежал… Как полагаете, вам хоть капельку поверят?

В глазах кассира мелькнул испуг, затем разочарование и странный огонек злобы. Или мне показалось?

– Аннушка, может не стоит тебе ворошить без нужды осиное гнездо? – неожиданно вмешался Петр Трофимович. – В наших кругах промышленник этот почетом особым никогда не пользовался… Сущую правду скажу, слава идет о нем дурная. В делах фабричных у него убыток сплошной и запустенье, но капиталом прирастает изрядно.

– Как это может быть? – невольно вырвалось у меня.

Купец степенно огладил бороду и нехотя произнес:

– Слухи разные ходят, один пуще другого. Говорят, что на откупе у него и судейские есть и чины из полиции немалой должности. Коль неладны у кого дела торговые, жди его скоро в гости. Последнее обманом отнимет, да тебя же еще виноватым и признают… Словом, негодный человек и до крайности бессовестный. И к роскоши неуемной пристрастен без меры, ни в чем себе отказа не ведает… Не лезла бы ты, дочка, к нему, беды потом не оберешься.

У меня много разных достоинств, но самое главное из них – это мое неистребимое упрямство. И коль втемяшится что, увещевания бесполезны. Вот и сейчас, небрежно отмахнувшись от предостережения, я задумалась вслух:

– Роскошь, значит, любит… Долги, интересно, у него есть?

– Как же им не быть? – едва ли ни хором воскликнули мужчины. – Они у всех есть, без них в делах коммерческих никак невозможно.

– О, как! – изумилась я. – У меня, к примеру, их нет… – повернувшись к Жоржу, я строго спросила: – Вы сможете узнать состояние банковских счетов нашего друга?

– О каком друге вы говорите? – недоуменно переспросил кассир.

– О промышленнике Астафьеве, – терпеливо разъяснила я. – И еще меня интересует, обращался ли он в последнее время за крупными ссудами в какой-либо банк.

Жорж потеребил пятерней затылок, закатив глаза к потолку пожевал губами и наконец выдал:

– Обещаться не могу, но сделаю все, что в моих силах.

– Постарайтесь, голубчик, это в ваших интересах… Кстати, если его фабрика убыточна, отчего он ее не продаст?

Мужчины переглянулись. Жорж снисходительно ухмыльнулся. Петр Трофимович смущенно покряхтел в кулак и осторожно, взвешивая каждое слово, пояснил:

– Если простые акционеры проведают, что владелец основного пакета пытается найти покупателя, то добром это не кончится. Пока фабрика на плаву, пущай и нет дивидендов, но терпят и ждут, авось все уладится. Да и маклеры продажные курс держат за мзду невеликую. Но стоит во всеуслышание объявить о продаже, бумаги враз обесценятся, а следом и кредиторы прибегут, нож к горлу приставят… Такие дела в тайне делаются, чтоб ни одна живая душа не прознала. А вот когда найдется покупатель, тогда совсем другой расклад наступит, тогда можно с чистой совестью о сделке миру поведать. Новый хозяин и порядок наведет, и деньжатами подсобит, все в прибылях будут.

Это у вас капитализм со звериным лицом, а у нас беззащитная советская власть, – мрачно пошутила я про себя. Нам все эти акции, биржи, котировки только в теории известны, из лекций студенческих. Впрочем, мы тоже не лыком шиты – теории не на пустом месте создаются, за ними практика стоит. Но наша практика опытом без малого сотней лет старше будет, и против вашей всегда верх возьмет.

Идея зашевелилась разбуженным тигренком: еще сонная, зевающая, но уже с клыками и острыми коготками. Поднявшись с диванчика, я непререкаемым тоном заявила:

– Ждите моего возвращения, я скоро вернусь!

– Ты куда собралась, Аннушка? – всполошился купец.

– Хочу в гости наведаться к плуту нашему. Глядишь, и выведаю что-нибудь интересненькое.

Жорж с горячностью принялся отговаривать от необдуманной затеи. Договорился до того, что ждут меня неминуемое разоблачение и страшные пытки в сыром подвале фабричного изувера. Пары-тройки язвительных реплик хватило, чтобы погасить его страстный порыв. Но где-то в глубине души я было тронута его заботой. Все-таки, он далеко не пропащий человек, и моя помощь должна вернуть его на путь истинный.

С этими возвышенными мыслями я покинула особняк. Во дворе застала уже привычную картину: кучер Пахом на пару со своим вороным жеребцом сотрясали окрестности могучим храпом. Впрочем, кто-то из них фыркал, но кто именно я определить не смогла. Жаль было нарушать идиллию, но другого транспорта под рукой не имелось.

– Куда изволите путь держать? – очнувшийся от моего свиста Пахом широко зевнул, перекрестился и спрыгнул на землю, помогая мне подняться в коляску. – По магазинам направимся, аль иные приказания будут?

– В контору промышленника Астафьева поедем, – с важным видом приказала я, пристраиваясь на мягком кожаном сиденье.