Мой милый грешник - [22]

— Ты так уверенно говоришь об этом…

Клэй снова поднял голову.

— Ну да. Мистер Дамарон — замечательный человек! И он не стал бы обманывать женщину.

Как ни странно, Джиллиан этому поверила. Синклер ни разу не попытался ей соврать.

— Тетя Жаклин говорила, что то, что писали в газетах, отчасти было правдой, но при этом они столько приврали… Она говорила, что мать Лили была богатая и истеричная женщина, и она вечно строила какие-то козни.

— Козни?

— Ну да. Она пыталась управлять мистером Дамароном.

М-да. Управлять Сином не так-то просто. Если вообще возможно. Однако…

— Однако отчасти ей это удалось. Она забеременела, — сказала Джиллиан.

— Он этого не хотел, — вступился за хозяина верный Клэй.

— Ну, не сама же она сделала себе ребенка!

Клэй покраснел. Джиллиан поняла, что разговор зашел чересчур далеко.

— Вот ужин, Джиллиан. Кушайте, пожалуйста.

— Э-э… Спасибо, Клэй.

— Пожалуйста. Когда поедите, позвоните мне, я приду и заберу посуду. И еще…

— Что?

Клэй покачал головой.

— Ничего, просто… Если вам захочется поболтать, можете позвать меня. И если вам что-нибудь нужно…

— Я позвоню. Спасибо, Клэй.

«Хороший мальчик, — подумала Джиллиан, когда Клэй вышел. — Но не стоило заставлять его говорить о Сине и матери Лили. Это непростительно!» Правда, все, с кем она встречалась здесь, на острове, как-то ухитрялись внушить ей доверие, но все равно это непростительно!

И все же она не могла не думать о Сине. Она рассердилась на себя. Его дочь слишком очаровательна, а сам он слишком привлекателен. И, что самое худшее, он борется за правое дело!

Но средства, которые он применяет, недопустимы! И чем скорее она уберется с этого острова, от этих людей — от него! — тем лучше.

Джиллиан посмотрела на Аннабель. Она усадила куклу на кровать, прислонив к подушке. Если бы только все было так просто, как кажется Лили! Если бы кукла могла ее утешить! Если бы она могла поверить Сину, который уверял ее, что бояться нечего!

Но он ничего не понимает. Никто ничего не понимает. А она понимает. И потому ей страшно.

6

Темнота. Непроглядная тема обступила ее со всех сторон.

Джиллиан села на кровати. Сердце у нее отчаянно колотилось. Она поспешно нащупала выключатель настольной лампы. Лампа не горела. Света не было. За окном была тьма и жуткие черные тени, подкрадывающиеся к ней. О Господи!

Надо поскорее найти свет!

Джиллиан вскочила с постели и бросилась к двери. Светильники в коридоре горели, но это ее не успокоило. Она смертельно боялась темноты. Джиллиан просто не могла рассуждать разумно. Она знала одно: темнота — это зло. И боль.

Она ненавидела темноту. Вот почему она так плохо спала. Вот почему Джиллиан всегда спала со светом.

Она оглянулась назад. За спиной, в спальне, царила угрожающая, безмолвная тьма.

Джиллиан круто развернулась и направилась к двустворчатым дверям в конце коридора. Она бесшумно отворила дверь и скользнула внутрь.

В спальне Сина тоже было темно. Но она слышала его глубокое, ровное дыхание, чувствовала тепло, исходящее от его тела, и дышать ей сразу же стало легче. Она вспомнила о револьвере, который лежит у него под подушкой, но вспомнила лишь мельком. По сравнению с ее спальней, пустой и темной, револьвер казался совсем не страшным. Она подошла прямо к его постели и присела на нее.

Лампа над кроватью вспыхнула, осветив постелей небольшой кусок пола, покрытый ковром.

Синклер рывком сел.

— Джиллиан? Что такое?

— У меня… это… лампа погасла. Темно. Лампа не зажигается.

Син протер глаза, потянулся за массивными золотыми часами, лежавшими на ночном столике.

— Джиллиан, сейчас три часа ночи. Вы почему не спите?

— Я же говорю — лампа погасла! — Она обняла себя за плечи, чтобы унять нервную дрожь. — Я ее оставила включенной, когда ложилась спать, я всегда лампу оставляю — ночью проснулась, а в комнате темно!

Он посмотрел на нее внимательнее. На Джиллиан была тонкая кремовая ночная рубашка, руки и плечи у нее были обнажены, и грудь соблазнительно вздымалась, чуть выступая в низком вырезе. Но лицо её было покрыто смертельной бледностью, и глаза потемнели от страха.

— Вы о чем? Какая лампа?

— Ночник. Такой же, как этот.

Она указала на ту лампу, что висела над кроватью Сина.

— Может быть, лампочка перегорела? — предложил он.

— Да, наверное.

Она плотнее обняла себя за плечи. Да, лампочки время от времени перегорают, умом она это понимала. Но логика была бессильна против ребяческого страха: кто-то забрался в ее комнату, пока она спала, и выключил лампу, а теперь бродит рядом, вынашивая какие-то коварные замыслы.

— И вы пришли, чтобы сказать мне об этом? — спросил Синклер, пытаясь понять, в чем дело.

— Да.

Очевидно, дело было не только в этом. С ней что-то происходит — понять бы еще, что именно! Хуже всего было то, что Джиллиан смотрела на него так, как иногда смотрит Лили, когда ждет, что он сейчас непременно ответит на ее вопрос или разрешит какую-то проблему. Будь это Лили, Синклер легко сумел бы успокоить ее. Но ведь Джиллиан не ребенок! И чувства, которые он к ней испытывал, были какими угодно, только не отцовскими. Она была ужасно привлекательна, но в эту минуту выглядела ужасно беззащитной, и все его тело стремилось к ней, содрогаясь от желания — совершенно недопустимого запретного желания!