Мой милый Фантомас (сборник) - [16]

Итак, венец природы одержимо подступал к ферме. Было совсем безветренно, и гулкая пустота, казалось, имела нужную абсолютность и покорное достоинство. Пологие строения нахлобучились во тьме несколько тревожно, глухой трелью роптала блудливая лягва, замечательно ударял в нос запах навоза, кирза вязко и глубоко чавкала. Руку холодила верная сталь гвоздодера (понятно, что ключ лежит над притолокой, за окладом, однако иметь под рукой нечто железного характера — кредо Арчи). Затявкала местная собачонка Жулик, но, вспомнив, вероятно, что Герасим в отсутствии и уяснив напраслину, обиженно смолкла — на ферме после пожара обретался в качестве сторожа основательно задержавшийся в жизни Митрич, однако его даже собаки серьезно не воспринимали.

Хочется отметить, что в течение поступи на гражданина навалилась тонкая лирика, в груди терлись приятные ноты и выше лежала круглая мысль, что повинность, которую отбывает в подлунном заведении его личность, достаточна весьма уже посещением подобных минут. Это загадочное настроение подсказывало человеку, что возложенный урок будет сделан на твердую оценку, и актуальное производство душевных дел исключительно гармонично соответствует совокупности имеющихся в виду организма, фигурирующего как Семенов, природы, времени суток и окружающих обстоятельств.

Михаил осторожно и бесшумно отковырял замок Гериной пристройки. Зажег китайский фонарик (гордость, конфискат милицейской поры), луч, стремительно перерезав весь объем и чуть задержавшись в размышлении, автоматически скользнул в угол к афише. Та непорочно и равнодушно заблистала в неровном свете, точка (тоже гордость сыщика, острый свет считался доблестью) исказила картинку. Миша подошел, переключился на рассеянный, сунулся внимательно вглядываться.

Надо сказать, узнать Герасима было неспособно по той простой причине, что двое «братьев Самотновых» имели на лицах маску сродни той, что укрывала мистера Икса в известной оперетте Кальмана. Собственно, являлось очевидным, что трюки стилизованы под сказанного героя — братья стояли в красочных позах на трапеции и имели одеяния, много воскрешающие персонаж (в отличие от Икса цвета были шикарные, блузы более открытые), собственно об этом подмигивало и название номера, оно выглядело так: «ВОЗДУШНЫЕ АКРОБАТЫ XX века». Неспроста разность шрифтов… Оп, мелькнула грозная мысль, как там поживает популярный Георг Отс? Верно вот где выращены вокальные достижения Герасима. Черт, любопытно взглянуть на подлинное выступление коварных акробатов XX… Четко заискрило в сознании — «Вуаля». Еще на том рандеву поразился он применению Геркой этого словечка. И дальше: «Вельможа…» Вот откуда, из арии мистера.

Подумал включить свет — он знал, что Митрич расположился в сторожке, откуда здешний ракурс недосягаем, да и наверняка дрыхнет — однако вспомнил, что лампочка Герасима маломощна. Да и сама приватность предприятия склоняла к скромности. Вещдок, следовательно, был рассмотрен самым почтительным образом домашними средствами.

Следующим поступком случилось исследование библиотеки усопшего. Миша отчетливо помнил, в какой закут лазал Гера, когда демонстрировал образование. Сунулся — ага, рука нащупала фолиант. «Капитал». Миша с досадой пустился шарить — только густая пыль любезно липла к пальцам.

Рассеянный конус медленно отправился по утлым пенатам. Непроизвольно и надежно — надо думать, движения Герасима отложились — сдержанные шаги приблизили тело к непритязательной тумбочке. Дверка отворилась, замерцала двадцатилитровая бутыль. Брага. Свет замер, кадык Михаила звучно прогулялся по горлу… Нет, не время. Дверца нехотя скрипнула, намереваясь вернуться, и… замерла. Зрение напряглось, в углу, затененный весьма стоял сосуд. Михаил сел на корточки, приблизил фонарь, аккуратно достал предмет, водрузил на уровень глаз. Притягательно замерцала невиданная бутыль, в ней качнулась уровнем немного ниже половины жидкость. Семенов вперился в этикетку, она гласила о коньяке марки «Наполеон». Ничего похожего даже при своей практической милицейской бытности парень не наблюдал. Стало понятно, что посещение получилось результативным. Миша осторожно зашевелил изящную пробку, уступив наросту усилия, она выюркнула со смачным пуком. Товарищ поднес к ноздре вход, содержание дохнуло щекотливым ароматом. Откинул голову, смотрел критически и неподвижно. Решился, язык обожгла терпкая, вкусная жидкость. Пробка теперь легко вошла в стеклянное горло, сосуд был бережно поставлен на плоскость тумбы. Голова с энтузиазмом сунулась в закрома. В итоге были извлечены: Советское шампанское (непочатое), ликер «Кофейный», вино «Варна», вино «Рымникское» (тронуты в разных пропорциях).

Арсенал подавлял все каноны, еще пару месяцев тому никаким воображением невозможно было представить у зачуханного Герасимеда аналогичного наличия. Миша воззрился вдаль, усиленно моргал, — аллах, раздери в прах! Все случившееся являло фантасмагорию, и решительно небезобидных параметров… Отчего не видят окружающие злонамеренного расклада материала? Происходящее вдруг представилось подобием этой мистической ночи — мрак, разрезаемый направленной полосой обнажающего озарения. Семенов воодушевленно мобилизовался… Через некоторое время добытое было складировано в предусмотрительную сумку, таковая водрузилась на тумбочку. Свет фонаря соответственно последнему образу пополз дальше.