Мой любимый крестоносец. Дочь короля - [5]

В толстых стенах дворца особенно ощущались сырость и холод. Пришлось разжечь огонь в трёх больших очагах в центре зала, и многие из пришедших грели подле них руки, ожидая своей очереди предстать перед монархом. В толпе то и дело мелькали знатные вельможи, окружённые свитой. Их моментально замечали, спешили уступить дорогу или наоборот — бросались наперерез, протягивали прошения. Мне ли не знать, как порой выводит из себя столь навязчивое внимание, но и без него я уже не могла обходиться. Потому и пришла в большой зал.

По обыкновению, я со своими фрейлинами расположилась в нише окна. Мы принялись прясть, но эта работа служила только для отвода глаз. В зале, несмотря на разведённый огонь, гуляли сквозняки, и я прятала замерзшие ноги в соломе, наваленной на полу. Однако накидку из лисьего меха я откинула, чтобы не скрывать своё узкое красное платье.

Ко мне нередко подходили, дабы выразить почтение. И конечно же, рядом вертелось несколько верных воздыхателей. Во-первых, мой дерзкий Гуго Бигод, острый на словцо и часто смешивший меня колкостями по поводу того или иного из присутствующих. Был и застенчивый, как девушка, красавчик-трубадур Ральф де Брийар. Он сидел у моих ног, наигрывая на лютне. За моими плечами стоял сильный, как вепрь, Теофиль д’Амбрей — вот уж охранник, с которым ничего не страшно.

Мы выглядели внушительной группой, и даже Стефан подошёл под руку со своей неуклюжей супругой Мод Булонской. Мод уже вторично находилась в тягости, беременность переносила тяжело, даже пятнами пошла. Но я не любила её — она, как и Стефан, была моим недругом, поэтому если я и предложила ей сесть, то не отказала себе в удовольствии потеребить родственнице душу, справляясь о её первенце Юстасе. Ему должно было вот-вот исполниться пять лет, но все знали, что с мальчиком не все ладно: он до сих пор не говорил, кусал нянек и хворал какой-то кожной болезнью, болтали — чуть ли не проказой. Родители избегали показывать ребёнка, а это рождало ещё больше толков. Однако родственные узы давали мне право задавать вопросы с таким видом, будто мне невдомёк, что я причиняю Мод боль.

Впрочем, эта упрямица прикинулась, будто не понимает, о чём я толкую. Но тут подошёл мой брат Роберт Глочестер и также заговорил с ней о Юстасе. У Мод даже слёзы навернулись на глаза, а мы с Робертом переглянулись и едва не расхохотались. Оказывается, задеть эту волчицу Мод не так уж и трудно.

Но в этот миг я забыла и о Мод, и о Юстасе, и о брате. Придворные расступились, и в дымном полумраке зала я увидела стоявшего перед королём незнакомца, который сразу привлёк моё внимание.

На меня это не похоже — любоваться мужчиной, не видя его лица. Незнакомец был высок ростом, я видела его могучие, чуть покатые плечи и волнистые светлые волосы. Белая туника, стянутая на талии поясом, облегала его спину поверх кольчуги, ниспадая красивыми складками до икр в кольчужных чулках. Это был настоящий воин, но воин, понимающий толк в элегантности. К тому же он стоял перед троном так независимо и гордо, словно бросал вызов, хотя пришёл сюда просто как один из просителей. Его люди как раз подносили королю и королеве дары — я заметила свёртки дорогих тканей и шкатулку, в каких обычно хранят пряности. Королеве Аделизе незнакомец преподнёс золочёную клетку с попугаем — вероятно, этот человек прибыл с далёкого юга, скорее всего — прямо из Святой земли.

— Кто этот рыцарь, Роберт? — спросила я брата.

— Не ведаю. Но на его тунике — алый крест. А это знак того, что он принадлежит к ордену тамплиеров, которым ныне так модно покровительствовать.

Тамплиер — значит наполовину воин, наполовину монах. То, что недосягаемо, то и влечёт. Я знала — этот орден был основан несколько лет назад в Труа. Его рыцарей называли ещё и храмовниками, ибо их резиденция в Иерусалиме располагалась на том месте, где некогда высился храм царя Соломона. Целью тамплиеров была охрана паломников-христиан от неверных в Святой земле, но многие монархи покровительствовали ордену, и храмовники начали возводить свои резиденции-прецептории по всей Европе.

Видимо, и этот тамплиер явился к королю Генриху, чтобы уладить орденские дела. Ведь совсем недавно отец позволил учредить несколько прецепторий в Англии, главной из которых был лондонский Темпл — огромный храм-крепость с многочисленными пристройками.

Тут неожиданно подала голос Мод:

— Этот человек уже не может называться рыцарем Храма. Он пока ещё состоит в ордене, но намерен сложить обеты и вернуться в Англию, чтобы вступить во владение землями, как последний из рода.

— Вы так хорошо осведомлены о нём, Мод? — насмешливо спросила я.

Она лишь поправила складки вуали на плечах.

— Эдгар Армстронг — так зовут этого рыцаря. Когда-то он состоял в свите моего мужа, хорошо себя зарекомендовал, и Стефан покровительствует ему.

Так Мод давала понять, что это их со Стефаном человек.

— Он сакс? — спросила я, не сумев скрыть невольного разочарования.

Мод насмешливо покосилась на меня:

— Да. И притом древней крови. Он потомок саксонских королей и датских правителей из Дэнло[6]. К тому же он в почёте у великого магистра тамплиеров, а во Франции его покровителями стали сам Бернар Клервоский и аббат Сугерий, советники короля Людовика.