Мой любимый крестоносец. Дочь короля - [10]

— Чтоб больше я не слышал от тебя о нём! Клянусь брюхом Папы, что это значит, Бэрт! Ты готова предать меня только потому, что тебе приглянулся этот полувоин-полумонах?

— Но ведь он собирается снять плащ с крестом, — неуверенно начала я.

— И в этом нет ничего хорошего. Известно ли тебе, куда его пророчит Стефан? Наш милый кузен намекает королю, что в Восточной Англии слишком неспокойно из-за усилившейся власти церковников, а также из-за того, что тамошние саксы никак не позабудут старые вольности. Вот Стефан прожужжал нашему отцу все уши, что в Норфолке должен править человек, который как зависел бы от короны, так и имел бы влияние на саксов и церковников. И прочит на должность шерифа[9]этого самого Эдгара Армстронга, будь он неладен. Согласен, при других обстоятельствах лучшей кандидатуры не найти. Но Эдгар — человек Стефана, и разрази меня гром, если я это допущу!

Но я-то этого уже хотела и начала издалека:

— Однако, если вы со Стефаном договорились...

— Если мы договоримся, это будет стоить огромной власти. Но я говорю — Стефан дурак. И он сперва делает, а уж потом соображает.

Ах, как мне хотелось узнать, в чём тут дело! Но я понимала — если брат узнает, что я ничего не слышала, то он вряд ли посвятит меня в суть дела. И все потому, что я женщина. И какого чёрта я родилась для юбки!

— Но ведь наш отец даже не спешит дать Эдгару соизволение на постройку замка, — вновь начала я, но этим только обозлила Роберта.

— А ты никак уже готова ему помочь, не так ли, Бэрт? Уж эти мне женщины! Стоило взглянуть на плащ крестоносца и смазливое лицо — и она уже забыла, что перед ней всего-навсего саксонская свинья.

— Э, потише, братец. Не забывай, что наш отец благоволит к англичанам-саксам и даже многих из них возвеличил. А его первой королевой была чистокровная саксонка.

— Тогда, может, и ты попросишься замуж за сакса? — прищурился Роберт.

Стоп! Здесь мне лучше пока промолчать. И, не ответив брату, я пришпорила лошадь.

* * *

До турнира оставалось четыре дня, и всё это время я не имела никаких вестей об Эдгаре. Клара тоже где-то пропадала, и я злилась на эту дуру из-за её нерасторопности. Наконец, за день до турнира, она появилась. Немытая, пропахшая хлевом, в измятом платье. И где её только валяли?

— Я больше не могу там появляться, — виновато сказала Клара. — Из желания услужить вам, госпожа, я даже сделала невозможное: переоделась монахом и пробралась на территорию комтурии, хотя вход туда женщинам строжайше воспрещён.

— И что ты узнала?

Клара улыбнулась:

— Для начала я отыскала человека сэра Эдгара, по имени Симон. Он мастер каменщик и нанят в Париже. Сакс вознамерился строить замок, а этого самого Симона ему рекомендовал сам Сугерий. Симон недавно состоит в свите крестоносца Эдгара, но кое-что ему известно. В частности, что у Эдгара есть сын.

— Сын?

— Да, мадам. Я даже видела его. Коричневый, словно финик, малыш. Он прижит от сарацинки, с которой тамплиер сошёлся в Иерусалиме. И хотя ребёнок рождён вне брака, сэр Эдгар окрестил его и нарёк Адамом.

«Хорошо, что ребёнок внебрачный, — подумала я. — Ибо, если я стану женой Эдгара, то желательно, чтобы мои дети все унаследовали».

Я впервые подумала о детях, как о чём-то обязательном в моей жизни. Признаюсь, детей я не выносила. Сама мысль, что однажды и мне придётся произвести на свет нечто подобное, раздражала меня неимоверно. Однако то, что я так спокойно подумала об этом, когда речь касалась Эдгара, говорило о моих серьёзных намерениях.

— Что ещё?

Клара хитро улыбнулась:

— Ещё я узнала, что этот красавчик-тамплиер очень богат. Он привёз из Святой земли целый обоз, в котором несколько возов с пряностями.

Ого! Пряности! Навьюченный пряностями мул делает человека богачом, а воз пряностей — это поистине княжеский размах!

— Но ведь тамплиеры так просто не упустят богатство из своих лап, — засомневалась я.

Клара пожала плечами:

— Я не могла толком разузнать, что к чему. Господин Эдгар всё время в разъездах. Симон пояснил, что тут всё дело в неких векселях, но я не больно-то и поняла.

Куда этой дуре понять. Векселя — это слово всегда связывали с тамплиерами. Особые бумаги, по которым через ростовщические конторы можно получить деньги. О, я уже начала догадываться — всё, что связано с Эдгаром Армстронгом, пахнет золотом. И если в эти дни он занимался векселями, которые сулят ему обогащение... Что ж, я готова многое простить ради этого. Ему — отныне, значит, и мне. Я так решила.

— Что ещё?

Клара замялась:

— Это всё. Симон прятал меня на сеновале, и мне пришлось не только беседовать с ним о сэре Эдгаре. Этот француз так хорош, так ласков и такой любовник...

— Ты, наглая девка, избавь меня от твоих омерзительных подробностей!

Клара даже вздрогнула. И уже скороговоркой поведала, как её с любовником выследил некий Пенда, личный оруженосец Эдгара. И этот Пенда, оруженосец сэра Эдгара, тут же вышвырнул Клару вон, при этом его грубость не знала границ...

— Короче!

— Госпожа, этот Пенда вывел меня за ворота комтурии и заявил, что, пока его рыцарь не получил благословения гроссмейстера в темпле, чтобы снять плащ храмовника и вернуться в мир, он должен оставаться непогрешимым и блюсти три обета рыцарей Храма — бедности, целомудрия и послушания. И то, что среди его людей затесалась женщина... Пенда сказал, что репутацию его господина спасёт лишь то, что самого рыцаря как раз не было в комтурии.