Мой лучший враг - [53]

Чужой разум мне никогда не помогал. Все только испортилось, конечно.

Теперь бесенок увидела мои карты, не впечатлилась и предлагает мне потерпеть друг друга и забыть.

Говорит, что я ничего не знаю об отношениях.

Что тут знать? Отец с матерью встречались два с половиной года до свадьбы – по лучшим аристократическим традициям, с цветами, совместными поездками и вылазками на благотворительные вечера. И какой бесов толк во всем этом, кроме трех спешно наструганных сыновей?

В бурю традиции, подготовку и сопливые разговоры. Не я придумал факультет, на котором из случайных людей пытаются сделать супругов, но идея нравилась мне изначально.

Когда я прикидывал свое будущее с Глорией.

И варианты с бесенком нравятся мне еще больше, гораздо больше.

Мы действительно можем хорошо работать в паре. Я болею ей, хочу ее, меня даже посещают совсем непривычные мысли.

Например, что играть с ней в галантность – весело и несложно. Я мог бы заделаться профессиональным отодвигателем стульев и открывальщиком дверей. Что мне нравились наши последние дни, даже если я понимал, что постоянные желания сделать с избранницей что-нибудь порочное далеки от реальности. Что поцеловать ее стоило гораздо раньше, года на два.

Она, между прочим, совсем не стояла столбом. Эта попытка ответить, укусить меня – она едва не выбила мне мозги.

Я вроде бы спал с сокурсницами, видел вещи раз в двадцать бесстыднее. Понять, с чего один демонов поцелуй вызывает такие эмоции, вообще проблема.

Как и решить, что делать дальше.

Из хорошего: бесенок понимает, что сейчас уйти от меня не может. Пожалуй, я и тогда, после разговора с Илманом, воспользовался ситуацией – потому что понял, что она не уйдет.

И потому что перед этим пару часов думал, как она встречается с Тео. В платье, плохо прикрывающем бедра, еще хуже – плечи, в дурацком парке. В какой-то момент просто представил, что сопляк тянет к ней руки, целует ее, – и послал все к ифритам.

Успел, между прочим. Забрал ее и увел.

Но недоумок ей дорог несмотря ни на что. Даже если она говорит, что больше не будет искать его внимания. Она предпочла бы его мне в любой момент. В голове от этой мысли гуляет стылый ветер, в груди что-то наливается и скребет. Хочется пойти к Тео прямо сейчас, воспользоваться правом ревнивого почти жениха и впечатать его рожу в стену пару раз. Или оторвать ему то, чем он вообще может соблазнять женщин, – чтобы уж точно закрыть вопрос.

Останавливает мысль, что бесенку это не совсем понравится.

Мы встречаемся в гостиной, и она сегодня непривычно собрана. Здоровается со мной. Смотрит немного настороженно.

– Выспалась, дорогая?

– Да, дорогой. А ты?

Это немного не то, чего я ожидал.

– Пытался ночью придумать, как буду терпеть тебя еще пару месяцев.

Избранница слабо улыбается и поправляет сумку на плече. Она кажется бледнее обычного, словно соврала про сон, но шагает к двери гордо и невозмутимо.

Когда мы завтракаем в уже привычной обстановке, меня одолевают вопросы. Келли смотрит на меня прямо, движения вежливые. Благодарит меня за переданную тарелку – причем я уверен, что, в отличие от хотя бы вчерашнего дня, вполне искренне.

– Тебя ночью покусал элементаль вежливости? – уточняю я на всякий случай. – Или решила довести меня, милая?

Она поднимает глаза.

– Мне надоело враждовать, – говорит просто.

Демоны пылевые.

– Если ты предлагал мне стать твоей настоящей парой без подвоха, – продолжает бесенок, – я отреагировала неправильно. К тому же, вчера ты мне помог. Пока я не найду новой причины сомневаться в твоих словах и поступках, думаю, паршиво будет усложнять тебе жизнь. – Она еле заметно улыбается. – Я бы извинилась за два предыдущих дня, но элементаль был не настолько вежливым.

Я всерьез не могу понять, хорошо это или плохо. Она вроде бы положительные вещи говорит, но эта новая улыбка – единственная нормальная эмоция за четверть часа.

Будто я вдруг стал, ну, обычным неинтересным парнем с улицы. Продавцом билетов в музей.

Нет, мне это ни капли не нравится.

– А насколько должны быть сомнительными слова и поступки, чтобы снова тебя разозлить? – интересуюсь как бы невзначай.

Келли немного хмурится.

– Не хочу подавать тебе идеи.

– Как насчет такого вопроса: ты целовалась с кем-нибудь до меня?

Ее вилка зависает над тарелкой. Увы, кроме этого, она реагирует странно. Вздыхает и вовсе не дарит мне привычного огненного вихря в глазах.

– Да, было дело.

– Но ты же девственница?

Теперь несчастный прибор все-таки скрябает по посуде. Зеленый взгляд упирается в меня. Щеки бесенка медленно краснеют – о, это прекрасно.

– Рейм, ты не мог бы завязать с разговорами про секс и прочими намеками?

Нет, однозначно нет. Во-первых, меня дико интересует заданный вопрос – я почти уверен, что раз она безнадежно сохла по сопляку, никто больше ее не прельстил. И не то чтобы я резко подался в моралисты, но от мысли, что кто-нибудь все-таки мог, нож уверенней кромсает кусок мяса.

Во-вторых, ее возмущение – что-то вроде моего личного сорта дорогого вина. Даже и не подозревал, что без него может быть так тоскливо.

– Они же самые интересные, – пожимаю плечами.

– Ладно, я просто постараюсь не отвечать.