Мой ласковый и нежный мент - [4]

Никто из присутствующих на совещании не успел отреагировать на реплику редактора должным образом, тем более открыть злополучную форточку, потому как из-за дверей кабинета донесся поначалу непонятный гвалт, затем более понятный грохот: кажется, кто-то отбросил в сторону стул. Но раздавшийся вслед за этим визгливый вскрик, а потом не менее громкий плаксивый речитатив любимой секретарши Кубышкина Верунчика подтвердил, что вместо стула, а вернее, вместе со стулом в сторону отлетела и сама Верунчик, стойко сдерживающая нахальных односельчан, извечно игнорирующих часы приема по личным вопросам и мешающих проводить совещания и заседания районного начальства. В довершение этого под дверями главы администрации послышался совсем уж непотребный шум и шипение, словно стая диких кошек принялась выяснять отношения.

В следующее мгновение двери распахнулись и на пороге появилась неизвестная Барсукову девица с короткой, почти как у самого подполковника милиции, стрижкой, раскрасневшимися щеками, яростно блестевшими глазами, одетая в распахнутый на груди, утепленный, военного образца бушлат с полуоторванным цигейковым воротником. В одной руке она держала песцовую ушанку, в другой – ножку от пострадавшего в схватке стула, а локтем пыталась отпихнуть секретаршу, ухватившуюся за нее мертвой хваткой бультерьера.

Верунчик силилась обойти девицу и перехватить инициативу, но та весьма успешно прижала ее бедром в пестрых камуфляжных брюках к дверному косяку и сердито приказала: «Верка, отвяжись!»

– Людмила! – ахнули одновременно директор заповедника Кочерян и глава администрации, а директор вскочил со своего стула и еще более растерянно добавил:

– Сейчас же покинь кабинет!

– Еще чего! Я сюда не для того пришла! – Девица резким движением сбросила с плеч бушлат, не глядя отправила за спину ушанку, следом последовала ножка стула. Верунчик только-только успела уклониться от летящих в ее сторону предметов одежды и остатков мебели, а неожиданная посетительница уже переступила порог, в два шага преодолела расстояние до Надымова и остановилась за его спиной.

Денис с удивлением отметил внезапную бледность, проступившую на пухлых щечках Игоря Ярославовича, и явный испуг в его всегда радостно распахнутых навстречу мирским соблазнам глазах. Но не успел он должным образом оценить это аномальное явление на весьма самоуверенной физиономии местного Рокфеллера, как девица ловко ухватила того левой рукой за галстук, а правой отвесила весьма звонкую и, несомненно, крепкую пощечину, потому что вздрогнула и качнулась, как от незначительного землетрясения, минеральная вода в пластиковых бутылках, а легкий шарфик, скрывающий полное отсутствие шеи у заведующей районными финансами Раисы Федоровны Олейниковой, нервно вспорхнул вверх и легким мотыльком опал на ее просторную грудь.

Верунчик и хозяйка шарфика испуганно вскрикнули. Все присутствующие загалдели, вскочили на ноги. Федюнин потянулся через стол и попытался удержать агрессивную девицу за руки, но та вырвалась и, ухватив Надымова за грудки, одарила редактора таким бешеным взглядом, что он невольно подался назад и чуть не сел мимо стула. С белоснежной сорочки Игоря Ярославовича в разные стороны брызнули пуговицы. Девица, захватив ее в кулак, приподняла свою жертву со стула, несколько раз сильно встряхнула и выкрикнула срывающимся от гнева голосом:

– Ах ты, мразь! Опять на косуль охотился? Дети их сеном подкармливают, от голода спасают, а ты на вездеходе, из карабина… – Она не договорила и вновь отвесила Надымову затрещину, теперь уже левой рукой по правому уху.

– Денис Максимович! Полковник! – Кубышкин, вероятно, от неожиданности повысил Дениса в звании, но тем не менее посмотрел на него крайне грозно. – Сейчас же прекратите это безобразие и удалите эту хулиганку из кабинета!

Худой и горбоносый Кочерян подскочил к девушке и попытался за локти оттащить ее от Надымова. Но она лишь разгневанно, словно скаковая лошадь на финише, раздула ноздри и прокричала с еще большей яростью:

– Отойди, Ашот! А то и тебе достанется! – Затем посмотрела с презрением на Надымова и с явным сожалением произнесла: – Скажи спасибо, тварь, что карабин дома оставила, а то не сносить бы тебе головы. – Она оттолкнула его от себя, брезгливо отряхнула руки и посмотрела на директора заповедника. – Как вы можете, Ашот Саркисович, сидеть за одним столом с этой гадиной? Ведь он со своими дружками не менее десятка косуль сегодня ночью положил. Сволочи! – Она посмотрела в сторону Надымова, торопливо поправляющего галстук и приводящего в порядок прическу. – Ничего, все равно я на этого подонка управу найду!

– Это я на тебя управу найду, Людочка! Допрыгалась, голубушка! Думаешь, все, что ты сейчас наговорила и натворила, тебе с рук сойдет? – процедил Надымов сквозь зубы, старательно отводя взгляд от девушки. – И за рукоприкладство ответишь, и за оскорбления, и за клевету… – Он посмотрел на продолжавшего молчать подполковника. – Сегодня я обязательно напишу заявление на ваше имя, Денис Максимович, а сейчас очень прошу задержать эту взбесившуюся особу, пока количество пострадавших ограничивается только мной и этой милой девочкой. – С прежней ласковой улыбкой он посмотрел в сторону Верунчика.