Мой Кент - [7]

— Подожди, Людмила Ивановна, так нельзя, — предупредительно поднял я левую руку, — это мой сон, и в нем все должно быть по-моему. Я имею в виду любовь.

Я знал, что если уж большие люди оставили мне такое сокровище в образе сиделки, значит, оно в моем полном распоряжении. Она и глазом не моргнула. Неторопливо сняла туфли и колготки и этим ограничилась. Затем секунду помешкала, глядя на меня прозрачными бледно-голубыми, ничего не выражающими глазами, осторожно сняла с меня одеяло и взобралась наверх…

Минут через десять она, деловито поправив прическу и чепчик, взяла было уже приготовленный шприц, намереваясь сделать мне укол, но я опять остановил ее, спросив:

— Люся, можно полюбопытствовать: какие уколы мне делают, что за лекарства?

Она обернулась в мою сторону, держа наполненный шприц иглой вверх и пояснила:

— В одной ампуле — лекарство, способствующее быстрому заживлению ран, кстати, лекарство импортное, очень дорогое, а во второй — обезболивающее с эффектом легкого снотворного, как раз для ослабленного здоровья крутых мальчиков, — мстительно съязвила она, — которые пользуются беззащитным положением молодых девушек.

— Ты что, обиделась? — Честно говоря, я сам чувствовал себя свиньей перед ней. — А между прочим, я правильно угадал твое имя?

— Вы все одинаковы, и молодые и старые, в какую бы тогу не рядились и если обижаться на вас… а насчет имени, правильно угадано. Только не Ивановна, а Ионовна, — она подошла к кровати и наклонилась, собираясь делать укол.

— Подожди, — я легонько взял ее за локоть, — успеешь. Сейчас ты сделаешь укол, и я снова усну, а мне хочется потрепаться с тобой.

— О чем? — На ее лице было написано искреннее недоумение, — о чем, «за жись», что ли? Может, ты хочешь поковыряться в моей душе? «Как ты докатилась до такой жизни?» Ля-ля-ля, ля-ля-ля… Может хочешь рассказать, какой ты благородный и бесстрашный «лыцарь»? И в жизни, и в постели…

— Нет, — сказал я, стараясь не замечать ее едкого сарказма, — тема будет другая. Ну ее, эту «жись» и всякие штучки о благородстве. Давай лучше расскажем друг другу, как произошло ЭТО у каждого из нас в первый раз. Самый-самый первый раз.

— Ты о траханье, что ли? — с циничной прямотой спросила она, вернулась к столу, оставила на нем шприц и на некоторое время задумалась. Очевидно, решив, что случайному человеку, которого наверняка больше никогда не встретишь, можно рассказать самое сокровенное, она вернулась к кровати, уселась на стул, закинув ногу на ногу и еще некоторое время помолчала.

Ее лицо стало хмурым, казалось, она постарела на несколько лет.

Сколько она себя помнит, они жили вдвоем с матерью. Мать работала то ли экономистом, то ли плановиком в каком-то учреждении, но обеспечены они были гораздо лучше, чем позволяла мизерная зарплата экономиста. Соседям и знакомым мать объясняла, что ее бывший муж, отец Люси, занимает очень значительную должность, чуть ли не в Совете министров.

У них было все. Трехкомнатная, шикарно обставленная квартира, «Жигуль» с теплым кирпичным кооперативным гаражом неподалеку от дома, небольшая, но очень красивая дачка в ближнем Подмосковье.

Трех лет от роду маленькая Люся твердо знала, что если мама закрывается в своей комнате с дядей и если даже оттуда приглушенная музыка и какая-то загадочная возня, все равно Люсе было строго-настрого запрещено входить в мамину комнату. И Люся иногда подолгу скучала одна, сидела тихонько в своей комнате, играя или перелистывая дорогие журналы и книжки, о которых большинство ее сверстников не могло и мечтать. Потом дядя крадучись уходил, стараясь производить как можно меньше шума на лестничной площадке, а мама после этого была с Люсей особенно приветлива и ласкова, подолгу читала ей интересные сказки и потакала всяческим капризам.

К двенадцати годам, когда маме было чуть меньше тридцати, Люся стала интересоваться причиной их материального благополучия, но мама всячески уходила от ответа.

Люсе не исполнилось и тринадцати лет, когда случилось то, что мама, по-видимому, спланировала заранее.

Сначала мама, несмотря на строжайшее табу, устроила так, что Люся, как бы невзначай, увидела то, чем занимается мама с мужчинами в своей комнате. Люсю удивило не то, что она увидела, она уже знала об этом от подруг и из заграничных иллюстрированных журналов, а то, что этим занимается именно ее серьезная и строгая мама, ее первый и основной источник познания окружающего мира, ее любимая, авторитетная мама.

Сначала Люся была потрясена, но мама вкрадчиво и ненавязчиво смогла убедить Люсю, что ничего страшного в ЭТОМ нет, что это обычное дело и что их материальное благополучие зиждется именно на этом, что в обычных семьях главы семейств тоже фактически платят своим женам за ЭТО, и т. д., и т. д.

Потом появился, как сказала мама, доктор, лет за сорок, пахнувший, как парфюмерная фабрика. В присутствии мамы он осмотрел ее, раздетую догола, дал выпить какую-то безвкусную жидкость, от которой Люся почувствовала небольшое головокружение, легкость и полную раскованность. Потом «доктор» слюняво целовал ее едва наметившиеся груди, ласкал и целовал гениталии, и наконец все ЭТО произошло втроем на кровати под ласковое воркование и с участием мамы.