Мой, и только мой - [96]

— Конечно, миссис Глайд. Естественно. — Такер одарил его ухмылкой Джека Николсона, повернулся к Линн:

— Кроме того, если ему Джейн ни к чему, то она нужна мне.

Джейн хватило наглости улыбнуться. Но его мать не желала обращать все в шутку. Она умела закусить удила.

— И нашим и вашим не получится, Кэл. Или Джейн твоя жена, или нет. Что ты скажешь?

Вот тут Кэл вышел из себя. Достали!

— Никакого развода! Хорошо! Мы остаемся мужем и женой! — Он зыркнул на трех женщин. — Все? Вы довольны? А теперь я хочу поговорить с моей женой!

Его мать скорчила гримасу, Энни покачала головой и цокнула языком. Джейн пренебрежительно глянула на него и ретировалась в дом, унося с собой газету.

Хлопнула сетчатая дверь, Кевин присвистнул.

— Знаешь, Бомбер, вместо того чтобы смотреть видеозаписи футбольных матчей, тебе следовало прочитать пару книг по женской психологии.

Он знал, что лишился своего шанса, но знал и другое: его действительно достали. Публично унизили, выставили клоуном в глазах жены. Яростно оглядев всех, он развернулся и ушел.

Линн едва не заплакала, когда он заворачивал за угол дома. Сердце ее рвалось к нему, к упрямому старшему сыну, который в далеком детстве играл с ней в ее игры. Он обозлился на нее, и она могла лишь надеяться, что поступила правильно и со временем он ее поймет.

Она ожидала, что Джим уйдет вслед за Кэлом. Вместо этого он подошел к крыльцу, но повернулся не к ней, а к Энни. Зная его отношение к матери, она ожидала очередной словесной стычки, но Джим удивил ее:

— Миссис Глайд, я прошу разрешения пригласить вашу дочь на прогулку.

У нее перехватило дыхание. Впервые Джим появился в доме матери после ночного разговора, когда она отвергла его. Днем она знала, что приняла верное решение, да только ночами, когда воля слабела, она хотела обратного. И она не ожидала, что он поступится гордостью и вновь попробует себя в роли галантного кавалера.

Энни, однако, не нашла в его поведении ничего странного.

— Только оставайтесь рядом с домом, — предупредила она. У Джима дернулась щека, но он молча кивнул.

— Тогда хорошо. — Костяшки пальцев Энни впились ей в поясницу. — Теперь можешь идти, Эмбер Линн. Джим пригласил тебя на прогулку. И будь с ним повежливее, не груби, как случается с тобой в последнее время.

— Да, мэм. — Линн сошла с крыльца, с трудом подавляя смех, хотя на глаза навертывались слезы.

Джим взял ее под руку. Посмотрел сверху вниз, и теплые золотые искорки в его карих глазах внезапно напомнили Линн, с какой нежностью относился он к ней во время ее беременностей. Как целовал раздувшийся до максимума живот и говорил, что для него она — самая прекрасная женщина на свете. Ее рука, как маленькая птичка, лежала на его огромной лапище, а Линн думала, почему она так быстро забыла все хорошее, оставив в памяти только плохое.

Он вел ее к тропинке, уходившей в лес. Несмотря на наказ матери, скоро дом скрылся из виду.

— Приятный день, — нарушил он затянувшееся молчание. — Чуть жарковато для мая.

— Да.

— Здесь так тихо.

Ее удивило, что он по-прежнему настроен держаться так, словно они только познакомились. И она поспешила присоединиться к нему в этом новом мире, где ни один из них не причинял боли другому.

— Тихо, но мне здесь нравится.

— Вам никогда не бывает одиноко?

— У меня слишком много дел.

— Каких же?

Он повернулся к ней, и Линн изумилась, прочитав в его взгляде жгучий интерес. Ему хотелось знать, как она провела день! Он хотел слушать ее! И она ответила, переполненная радостью:

— Все мы поднимаемся рано. Мне нравится уходить в лес с восходом солнца, а к моему возвращению моя невестка… — Она запнулась, искоса глянула на мужа. — Ее зовут Джейн.

Он нахмурился, но промолчал. Они уходили все дальше в лес, к рододендронам и горному лавру, цветущим фиалкам и триллиуму. Пара кизиловых деревьев встретила их белизной цветов. Линн вдыхала густой влажный запах земли.

— Пока я гуляю, Джейн готовит завтрак. Моя мама хочет яичницу с беконом, но Джейн жарит оладьи или варит овсянку с кусочками свежих фруктов. Обычно я вхожу на кухню, когда они начинают ссориться по этому поводу. Джейн хитрая, и ей удается ладить с Энни лучше, чем остальным моим родственникам. После завтрака я слушаю музыку и прибираюсь на кухне.

— Какую музыку?

Он прекрасно знал какую. За долгие годы он всегда переключал приемники их автомобилей на станции, транслирующие классику и кантри.

— Я люблю Моцарта и Вивальди, Шопена, Рахманинова. Моя невестка отдает предпочтение классическому року. Иногда мы танцуем.

— Вы и… Джейн?

— Она так полюбила Рода Стюарта. — Линн рассмеялась. — Если он начинает петь, она заставляет меня бросить все дела и танцевать с ней. Ей нравится танцевать и под музыку новых групп… тех, что она никогда не слышала. Иногда она просто должна танцевать. Боюсь, что в молодости ей натанцеваться не удалось.

— Но она… я слышал, она — ученый, — осторожно вставил Джим.

— Да. Но теперь, по ее словам, у нее одна забота — растить ребенка.

Джим обдумал ее слова.

— Похоже, она — неординарная личность.

— Она прелесть. — И тут же, импульсивно, Линн добавила:

— Почему бы вам не поужинать с нами сегодня? Вы сможете получше с ней познакомиться.