Мой герой - [2]

Опьяненная ночной прохладой, под усыпанным блеклыми звездами небом, я вскочила на тонкую, покрытую льдом скамью, пошатнулась, и Андрей поддержал меня, не давая упасть. И впервые улыбнулся.

Наверное, я влюбилась в эту слабую улыбку. В мелькнувший в его глазах интерес. Либо в звук разбившегося вдребезги одиночества, сама не знаю.

А он вмиг изменился, будто что-то для себя решил. Стал внимательным. Говорил… теперь он говорил. О безоблачном детстве в деревне у бабушки, о родителях, что требовали найти «нормальную работу», поступить в универ. О том, как ушел из дома, и как ему не хочется возвращаться в пустую квартиру.

Тогда, наверное, я его понимала. Ловила в его словах свою тоску, либо хотела ловить, не знаю…

Тогда я не спросила, где он взял денег на съем квартиры, меня это не волновало. Я была тем глупым, дурацким мотыльком, что летел на пламя свечи и был рад обжечь крылышки.

На следующий день он встретил меня у универа с цветами. Повел в кафе, угостил кофе с пирожным. Смотрел задумчиво и как-то странно улыбался.

Вечером мы впервые поцеловались. И поцелуй тот был каким-то дивным… быстрым и мимолетным. Будто по обязательству.

Через месяц я переехала в его тесную холостятскую квартиру и, наверное, не сразу поняла, как попала… А надо было. В его вечно темной спальне, на самом видном месте висело два плаката.

На одном — на черном фоне — облитая кровью надпись: «Умри, Виват!» На другом, на ярко белом — «Альфа рулит!» в трогательных лавровых веночках. Кто такие Виват и Альфа я как-то не знала, знать не хотела. Как и почему под первым плакатом стоит вечно горящая свечка с ленточкой «за упокой», а под другой такая же, только «за здравие». Надо было, надо было насторожиться… в двадцать втором веке и этот глупый шаманизм, но кто ж знал!

А еще оказалось, что Андрюша был на диво привередлив, после жизни с мамочкой. Яйца у него должны были быть по утрам в самый раз почти всмятку, хлебушек слегка поджаренным, белье свежевыстиранным, а в квартире — идеальный порядок. Все на своем месте, и за это место отвечала, вестимо, я…

Лишь в одно место я не допускалась. В святое святых — в игровую установку. Округлая стеклянная кабина, диаметром в два метра, в которой он зависал целыми днями, дорогущий шлем, комбинезончик, стоящий бешенных денег.

Я ничего не знала о том, другом мире, помимо того, что Андрей играл в клане Альфа и что главным их соперником был Виват. Он зарабатывал. Играя. Вернее, говорил, что зарабатывал. Это я бегала по подработкам после универа, чтобы оплатить великому гению еду, кварплату и кредит за его игровую установку. Это я платила за его донат в игре, и это я покупала одежду, чтобы Андрюшенька выглядел по-человечески.

Квартирка оказалась очень даже его, купленная родителями. Отец подумал, что если сыночек будет сам себе зарабатывать на еду, то научится быть самостоятельным… а сынок нашел дуру. То есть меня.

Что что-то не так, я поняла далеко не сразу. На второй неделе. Обращались со мной как с прислугой, спать со мной не очень-то и хотели, а вечерами мой любимый раз в неделю уходил «выпить с друзьями» и возвращался воняя чужими духами.

У меня появилось дешевенькое колечко и почетный статус невесты, который почему-то не радовал. А еще полный запрет общаться с друзьями, ибо они «на меня плохо влияли». Утром в универ, сразу домой, морганить обед, подработка и нытье… нафига мне это образование, бросать надо. Он ведь бросил, и ничего, живет!

Только что-то мне не очень хотелось жить, как он.

И никаких детей, да, еще лет пять минимум. О безопасности редкого секса у нас заботился лично Андрюша…

Через пару месяцев я поняла, что с этим что-то надо делать. Пошла, сдуру, к своей матери. Услышала до-о-о-олгую лекцию, что во всех проблемах в паре виновата женщина и много советов, как придобрить охладевшего жениха, ибо кто меня «порченной» теперь нормальный возьмет?

Ну… советы мамы не совсем помогли. Более вкусный ужин, бОльший порядок дома… пошли в ход советы из модных журналов.

Я даже попыталась разобраться кто есть кто в его игрушке. Выучила наизусть имена всех регентов в Альфе, магистра, и даже командоров, научилась о первых, в особенности о «крутом» Легенде, говорить с придыханием. Я поняла, что больше всего они все дружно ненавидят успешный клан Виват, и поддакивала Андрею, когда он этот Виват с упоением ругал, в особенности их магистра, Рэйстлина, но и это не помогло.

Тогда-то я и решила, сдуру, взять уроки восточного танца, мол, парней это сильно возбуждает. Накопила на белье, дорогое, секси, на наряд, на поход к парихмахеру… только забыла об одной мелочи…

Андрюша зависал в своей установке теперь гораздо чаще. Говорил, что они готовятся к какому-то важному турниру и что им надо «надрать задницу Вивату». Много чего говорил, но я не понимала…

Я закончила универ, получила, наконец-то, диплом магистра, отгуляла с ребятами, потому хотелось слегка поздравлений, что ли? От любимого-то, кажись, человека.

Я поймала его, когда он вышел из установки, посадила в кресло. В интимном полумраке включила музыку, начала танцевать… а мой Андрюша… заснул. Под ту самую музыку. Прямо в кресле. Захрапел даже… тоненько, на одной ноте, и, глядя на этого задрота в поношенных тренниках, я вдруг прозрела. В один миг. Что я делаю в этой квартире? В его жизни? Танец для него учу? Белье для него покупаю? Дурацкими духами прыскаюсь? Не высыпаюсь, чтобы совместить учебу с работой? Чтобы понравиться кому… этому?