Мой генерал Торрихос - [43]

Шрифт
Интервал

Простота была формой его жизни рядом с природой и природой материального происхождения человека и его души. Для него это было и признанием огромной важности материальных условий существования людей, и как следствие этого – необходимости улучшения этих условий.

Простота была и формой его естественного общения с людьми. Она распространялась порой и на меня. Однажды он послал меня, только что пожалованного всего лишь в сержанты, на одну из встреч глав государств «в верхах» с указанием представиться именно так.

Когда меня спросили моё воинское звание, я представился как ефрейтор. В ответ был задан вопрос: «Это что-то вроде полковника?» Я ответил: «В нашей стране немного другая система…» В итоге меня усадили всё же в огромный лимузин, посланный президентом этой страны, и повезли с сиреной в сопровождении двух мотоциклистов. Сидя в авто, я невольно улыбался, представляя себе, что бы сказали мои товарищи из эскорта генерала, увидев меня сейчас. Когда визит закончился, меня отвезли в аэропорт и перед трапом самолёта постелили красную ковровую дорожку. Трап вёл в салон первого класса, а мой билет был экономического класса. Что только я ни предпринимал, чтобы распроститься с провожавшими меня внизу и подняться в самолёт одному. Но не удалось. Они сопроводили меня в самолёт и увидели, как стюардесса указала мне место в хвосте салона. Но на этом история не закончилась. Через три месяца глава этого государства, куда я совершил визит, направил в Панаму человека из состава своего эскорта с письмом для генерала. То ли он так понял дипломатический протокол, который исповедовал генерал, то ли подумал, что в этой стране «индейцев» не знают, что значит чрезвычайный и полномочный посол, но в Панаму этот глава государства направил весьма серьёзного и культурного господина в очках. В обыкновенных, а не в тех тёмных очках, в которых всегда щеголяют охранники важных персон.

Перед тем как однажды мы полетели с ним в Белград (Югославия), генерал направил нашему послу просьбу об отмене всяческого протокола в ходе всего визита. Но уже в аэропорту его постигло разочарование: его принимали там с полным набором дипломатической и военной фанфаронии, с красной дорожкой и торжественным салютом из 21 залпа артиллерийских орудий. Когда генерал спросил Вергилио Бландфорда, нашего посла там, почему он не выполнил его указаний относительно протокола, тот ответил: «Да, Ваши указания я выполнил, но были ещё и указания мне от маршала Тито».

В день прилёта был предусмотрен ужин с Тито в честь генерала. Когда шеф протокола принимающей стороны передал ему приглашение на этот ужин, тот, чтобы, вероятно, отомстить за 21 залп из артиллерийских орудий, сказал: «Спасибо, возможно, пойду, возможно, не пойду, а может, и наоборот».

И не пошёл. Вместо этого он заказал ужин для персонала роскошного дворца, в котором его разместили. И принял в нём участие, поднимая тосты вместе с официантами и поварами, которые ясно поняли искренность и значение этого его поступка.




Иосип Броз Тито




Он не воспользовался для сна и гигантским королевским ложем в его спальне в этом дворце. Предпочёл скромную кровать в соседней комнатке, предназначенной, вероятно, для слуги бывшего царя Югославии, кому и принадлежал ранее весь этот дворец. Рано утром он попросил меня, однако, помять постельное бельё царской кровати, имитируя её использование. Видимо, всё же не захотел до такой степени обижать кого-либо, кто мог бы подумать, что он не спал в этой роскоши.

Генерал Торрихос был великим государственным деятелем. Но прежде всего он был просто хорошим человеком. Его революционный проект для Панамы и для всего региона, его каждодневные мораль и революционная этика были посвящены человеку и его жизни.

Есть такое понятие – «этика поражения», которая была этикой «старой гвардии» католиков, в которой страдания и жертвы были платой за вход в рай. И есть понятие «этики успеха» – этики другой «старой гвардии» – протестантов, в которой успех в делах, в жизни вообще – признак божьего благословения, знак любви Бога к таким людям.

Я говорю, что речь идёт об этике «старой гвардии», потому что у меня сложилось впечатление, что «современный капитализм» не имеет никакой этики или морали, что это наиболее и глубоко аморальная форма общества.

Хочу сказать этим, что когда сформируются революционная мораль и этика, то они будут этикой и моралью радости и оптимизма революционеров. Радости – потому что только тот, кто выполняет свой долг, может позволить себе радоваться потому, что борется за такую радость для всех. Для всех других любая радость аморальна. И оптимизма – потому что того, кто прав, и поддержит история. Такой оптимизм не гарантирует немедленного триумфа, но даёт огромное преимущество в борьбе за него.

Радость и оптимизм были составными частями революционной этики и морали генерала. Но, оглядываясь назад, я не хочу создавать впечатление о нём как о весельчаке и шутнике. На самом деле генерал был человеком чрезвычайно серьёзным, с осадком грусти в каждой его шутке, о чём я расскажу поподробнее позднее. Да иначе и не могло быть для человека, перед которым стояли такие сложные проблемы и препятствия, преодолеваемые только в долгосрочной перспективе, и у которого погибло столько друзей, разделявших с ним его идеи.


Рекомендуем почитать
Иван Ильин. Монархия и будущее России

Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.


Равнина в Огне

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Граф Савва Владиславич-Рагузинский

Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)


Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.


Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.