Мой генерал Торрихос - [26]

Шрифт
Интервал


Глава 6. Задуманное «вчерне»

Любое, даже глубоко продуманное и системное мировоззрение ничего не стоит, если оно лицемерно, унизительно и противоречит интересам его предмета. Такое мировоззрение, даже если оно вполне объясняет и, более того, преобразует реальность, ничего не стоит, если оно забывает и оставляет на задворках то, что является конечной целью политики, философии и культурологии: человека, конкретного человека, живущего в конкретной реальности, у которого нет жилья и работы, но зато есть дети, которые плачут, и жена, в глазах которой застыл молчаливый вопрос, человека, у которого нет своего угла и которому некуда и не на что уехать, – вот главный предмет любого мировоззрения: человек – вершина всего мироздания.

Идеалисты, такие, например, как Бэркли, могут успешно доказать, что объективного мира не существует, но тем не менее они не станут переходить улицу, по которой едет якобы не существующий грузовик, а униженно подождут, пока это «явление» проедет.

Другой пример – реализация мировоззрения политиков, которые совершают революции ради осуществления исключительно экономических преобразований. И, преобразовав экономику, забывают о необходимости преобразования человека. И оказываются в итоге в гибридной ситуации, когда человека «прошлого» заставляют жить в новом, но враждебном ему обществе.

Эти уроки генерал хорошо усвоил и на практике использовал их в своей любимой (mas mimado) деревне Коклесито, которая стала для него своеобразной лабораторией. Деревня и впрямь внешне походила на лабораторию. Над магазином висела вывеска «Магазин». Перед входом в парк было написано «Парк». Над входом в школу – «Школа», в столовую – «Столовая», над зданием аэропорта – «Аэропорт». Всё имело здесь свои имена, как будто на случай, если вы заболеете «болезнью забвения», о которой говорил в одном из своих романов Гарсия Маркес.

Здесь, в Коклесито, местные мастеровые крестьяне соорудили для генерала дом. Дом, похожий на их дома, кажущийся небольшим снаружи, но просторный внутри, где пространство не слишком забито мебелью, с земляным полом и террасой, выходящей навстречу прохладному ветерку и очарованию тихих вечеров. Ни в какой-либо другой части вселенной генерал не отдыхал с таким удовольствием и раскованностью, как здесь, на этой террасе.

Правда, однажды он принимал в этом доме одного крупного банкира с целью получения от него кредита, когда вдруг в дом вбежала собака и сделала «свои дела» прямо возле ног этого банкира. Не знаю, как там было потом с получением кредита, но после этого случая генерал попросил построить ему двухэтажный дом с деревянными полами. Это был (и есть) тоже довольно красивый дом, в который, как я помню, при мне часто забегали и играли, чтобы показаться генералу, деревенские ребята, особенно нарядные по воскресеньям.

Там же, в Коклесито, генерал проводил свои социальные эксперименты. Бесплатное молоко для детей и стариков. Пробовал ликвидировать денежные расчёты. Планировать производство. Обобществить собственность.

И когда кто-то спрашивал Роситу, самую знаменитую деревенскую девчонку, чьи коровы и буйволы тут гуляют, она отвечала: «Они общие, всех жителей деревни. Чтобы все могли есть и мясо, и овощи».

Что касается буйволов, эксперимент с которыми оказался успешным, то они по-испански не понимали. Их привезли в деревню из Тринидада и Тобаго. И крестьяне звали их по-английски: «Come, buffalo, come!» Дом генерала, возведённый на самой высокой точке деревни, опустел навсегда и обрёл славу заколдованного. Жители деревни говорят, что по ночам там слышны его шаги.

Но не все эксперименты были такими успешными, как с буйволами. Многие из них отмечались противоречиями между нововведениями и менталитетом крестьян.

В Коклесито был введён запрет на употребление самогона «гуаро» в будние дни. Но однажды генерал, прибыв в деревню в середине недели, застал одного крестьянина, назначенного им руководителем очередного проекта, подвыпившим. «Ты, похоже, пьянствуешь», – сказал ему генерал. «Ага, – ответил ему крестьянин. – Когда мы пьём, это называется “пьянкой”, а когда это делаете вы, богачи, то это называется “празднование”…»

Чтобы уязвить его побольнее, генерал, глядя на гроздья красного говяжьего мяса над прилавком, сказал: «Я подумаю над тем, чтобы привезти сюда побольше гринго, чтобы улучшить расу». «Ну да, пожалуй», – ответил крестьянин. – Расу этих», – и выразительно посмотрел вверх на куски развешенного мяса.

И это было не в первый и не в последний раз, когда крестьяне выигрывали в таких перепалках слов с генералом, что в глубине души его радовало, он получал всякий раз урок от них и потому часто занимал сторону крестьян в разных случаях.

Эту разницу между «пьянкой» и «празднованием» он обыграл однажды в разговоре с Грэмом Грином. Он так сказал об этом писателю: «Вот когда вы, европейцы, говорите о склонности человека к напиткам, то называете это “алкогольной зависимостью”, а когда такое происходит у нас, то для вас мы – просто “пьянь”». Увидев, что фраза получилась несколько вызывающей, поскольку в «алкогольной зависимости» тоже ничего хорошего нет, он, непонятно почему, добавил: «А приходи ко мне в субботу, выпьем…»


Рекомендуем почитать
Граф Савва Владиславич-Рагузинский

Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)


Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.


Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде

Пролетариат России, под руководством большевистской партии, во главе с ее гениальным вождем великим Лениным в октябре 1917 года совершил героический подвиг, освободив от эксплуатации и гнета капитала весь многонациональный народ нашей Родины. Взоры трудящихся устремляются к героической эпопее Октябрьской революции, к славным делам ее участников.Наряду с документами, ценным историческим материалом являются воспоминания старых большевиков. Они раскрывают конкретные, очень важные детали прошлого, наполняют нашу историческую литературу горячим дыханием эпохи, духом живой жизни, способствуют более обстоятельному и глубокому изучению героической борьбы Коммунистической партии за интересы народа.В настоящий сборник вошли воспоминания активных участников Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде.


Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Литературное Зауралье

В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.