Мой - [99]

— Рем, Пит и я хотели бы с тобой поговорить кое о чем, — говорит он, бросая на меня краткий взгляд, используя тон голоса, который практически умоляет меня уговорить Реми принять оправдания. — Пит получил новую информацию о сестре Брук и мы просто хотим сказать тебе кое-что. Завтра утром перед твоим походом в спортзал?

— Я слышал, — просто говорит он, удивив всех в машине. — Я все еще думаю, что с вами делать, болваны.

— Черт, Рем, — ошеломленно говорит Райли. — Я близок к тому, чтобы идти менять штаны, просто будь рассудительным.

Пит выглядит действительно расстроенным.

— Рем, клянусь Богом, я бы никогда не лгал о чем-нибудь другом, это казалось безвредным; казалось, это только поможет твоему душевному состоянию.

— Моему душевному состоянию не помогает знание того, что я не могу верить вам, недоумкам, — он рычит, и они оба замолкают, продолжая выглядеть мрачно, когда он добавляет, — Вы мои братья, но ОНА МОЯ. Если бы она ушла от меня из-за вашего вранья, я бы убил вас прямо сейчас. Я бы, к чертям, убил вас обоих.

— Мы бы вернули ее к тебе, Ремингтон, — обещает Пит. — Клянусь, если бы мы знали, насколько ты... клянусь, мы бы вернули ее обратно к тебе.

— Рем, мы пытались помочь тебе выжить. Как делаем всегда. Мы думали, что это конец, чувак. Мы думали, что помогали. Но затем Брук вернулась и мы поняли, насколько неправы, черт, как мы были неправы. Мы даже не знаем, как исправить репутацию, чтобы не выглядеть в твоих глазах идиотами.

Реми задумывается в течение длительного времени, и они трое обмениваются странными, как бы братскими связующими взглядами. Затем Ремингтон кивает и рукой обнимает меня за талию, притягивая к себе, и когда он прижимается лицом к моей точке пульса с мягким рычанием, проводит рукой по округлости моего живота, все напряжение спадает с моих плеч. Я таю в его руках.

Внутри меня все трепещет, когда я слышу, как он снова вдыхает, на этот раз дольше и глубже, как будто он нуждается в моем запахе, чтобы успокоиться и найти свой центр. Я наклоняю голову и целую его в темную макушку, проводя пальцами по его волосам. Клянусь, что не могу прекратить его целовать. Я целую его в челюсть, висок, дотягиваюсь к его руке, целую тыльную сторону его пальцев.

Когда мы возвращаемся в номер, Диана подает ужин, ее лицо сияет, когда она видит его за столом, и когда Реми смотрит на меня через стол, похлопывая по своим коленям, я почти бегу к нему. Когда он подносит для меня вилку, я чувствую себя глупой голодной птицей, которую подкармливают впервые за столетие.

Когда он спрашивает меня:

— Еще?

Тихо и пристально наблюдает за моим ртом, когда поднимает вилку, я киваю и принимаю всю еду с нее и затем, еще до того, как жевать, я прижимаюсь губами к его, потому что не могу выразить, какое я чувствую облегчение после той процедуры, видя, что он в порядке. И вообще немного лучше.

Он лениво падает на кровать, его тело все еще ослаблено от остатков анестезии и мышечных релаксантов, что ему ввели, матрас скрипит под ним, таким мускулистым и свободным.

— Иди сюда, — зовет он, даже не поднимая голову или смотря, где я нахожусь.

Мы только почистили зубы и я собираю одежду, которую он оставил разбросанной, затем добавляю свою к аккуратной стопке на кресле в углу и обнаженная, скольжу к нему под одеяло. Наша кожа соприкасается. Каждое ощущение все более обостряется. Я благодарна за его прикосновение. За звучание его голоса. За каждое мгновение, проведенное прямо сейчас с ним. Сейчас я вижу, как это дорого мне. Каждая песня, что он включал мне, когда этот блестящий ум в порядке и пылает светом и мыслями. Драгоценный, даже когда он в темноте, тихо борется с этим и прижимается ко мне.

Его рука обнимает меня за талию, и его пальцы охватывают мое бедро, когда он перетаскивает меня удобней к себе. Мое беспокойство от зрелища того, через что он только прошел, все еще проносится через меня, и я не могу удержаться, изо всех сил прижимаясь к его телу. Я слышу, как в изумлении рокочет его смех.

Слышать его мягкий сексуальный смех...

О Боже.

— Это не смешно, — говорю я со слезами на глазах, поворачиваясь к нему лицом. — Это чертовски не смешно.

— Нет, так и есть, — шепчет он с одной очаровательной ямочкой, его голос глубокий и шероховатый, когда он проводит подушечкой большого пальца по моему носу. — Никто никогда не беспокоился обо мне прежде.

— Они это делают, Реми. Все, кого ты любишь, тоже тебя любят. Пит, Райли, тренер и Диана. Они просто лучше скрывают это от тебя.

Он задумчиво смотрит на меня, затем кладет руку на мой живот, мягко и нежно касаясь своими губами моих.

— Я делал это прежде. У меня все под контролем, маленькая петарда, — эти темные глаза наблюдают за мной, теперь он поглаживает пальцем мой лоб. — Не печалься из-за меня, хорошо? — он притягивает меня к себе, сжимает и зажмуривает глаза со стоном, будто чувствует себя хорошо, обнимая меня. — Я хочу делать тебя счастливой. Я хочу делать тебя чертовски счастливой, я никогда не хочу огорчать тебя.

— Хорошо, — говорю я, все еще немного на эмоциях, прижимаясь губами к его подбородку.

— Хорошо? — говорит он, поворачивая голову и прижимаясь своими губами к моим.