Мой - [100]

Проводя рукой по своему животу, я переплетаю наши с ним пальцы, и киваю.

— Более, чем хорошо.

Запуская свободную руку в его волосы, я обхватываю одной ногой его бедро и осыпаю тысячью и одним поцелуем его лицо, заставляя его смеяться. Я тихо смеюсь вместе с ним, все больше улыбаясь с каждым поцелуем, но не останавливаясь.

Сейчас я знаю, что он действительно мой. Эти пальцы стали моими с момента, когда они прикоснулись ко мне. Это лицо. Эти губы. Его огромное, доброе, защитное, собственническое и прощающее сердце. Он стал моим с тех пор, как я стала его, и от осознания этого мне кажется, будто я была разбита на кусочки, а затем собрана в новую, целую и счастливую.

— Я хочу спать с тобой во мне, — умоляю я, двигаясь своим открытым ртом по его челюсти, мои пальцы внезапно чуть ли не царапают кожу его плеч, когда я дышу в его горячую кожу, пытаясь стать ближе со своим раздутым животиком между нами.

Он просовывает руку между нами и начинает готовить меня пальцами, когда поворачивает голову, чтобы медленно неторопливо овладеть моим ртом, его язык замедляет меня, облизывая с ленивым удовольствием.

— Ты готова? — возбужденно бормочет он.

— Заполни меня... — это все, что я могу сказать, задыхающийся звук вырывается из моего горла, когда он хватает меня за талию и погружает меня на свою длину. Наполняя меня так, что я полна и пронизана им, я едва могу говорить или дышать или думать о чем-нибудь еще, кроме того, что Реми внутри меня, пульсирующий и горячий, его рот берет меня медленно и спокойно, заверяя меня, что у него все под контролем. И что у него есть я. 

♥ ♥ ♥ 

ОН ВСЕ ЕЩЕ ТЕМНЫЙ в день боя, и атмосфера в номере люкс наполнена напряженностью, когда мы ждем его готовности.

Пит, Райли и тренер топчутся возле двери его спальни, в то время, как меня съедает заживо болезненное беспокойство, потому что я действительно не знаю, стоит ли ему драться в таком состоянии.

— Упомяните имя того ублюдка! — шипит тренер Питу. Думаю, он хочет спровоцировать Ремингтона направить свою буйную энергию в действие, но Пит качает головой.

— Мы не будем использовать гнев. Он полон ненависти к себе, когда подавлен, — шепчет Пит.

Но то, что я лично больше всего чувствовала - это его внутренняя борьба. Он замкнут в себе, сражаясь. Он не говорит о ненависти к себе, но я чувствую, что он думает, чувствует эти слова в душе. Электрошок помог, но он все еще подавленный. Меня разбивает то, что он должен драться в таком состоянии.

— Попробуй разогреть его мышцы, Брук, — предлагает Пит.

Подойдя туда, где Реми молча пытается завязать свои ботинки, я провожу рукой вверх и вниз по его спине, расслабляя все мышцы, которые могу, пробуждая их медленными, преднамеренно жесткими натисками своих пальцев.

— Ладно, Рем, давай разогреемся. Знаю, тебе понравится эта, — говорит Пит, подключая Айпод Реми к моим колонкам.

“Uprising”(Восстание) в исполнении “Muse” на высокой громкости взрывается в комнате. Бунтарский ритм музыки, кажется, достигает ушей Ремингтона, и его мышцы начинают работать, как будто он не может не реагировать.

Мое сердце слегка вздрагивает. Он приходит в себя?

Он был так занят борьбой внутри себя, что я просто задаюсь вопросом, оставил ли он немного борьбы для Скорпиона.

Он переходит на второй ботинок в то время, как я массирую его твердые мышцы и пытаюсь передать каждую унцию хорошей и целительной энергии, что у меня есть к нему. Я разогреваю каждую мышцу, одну за другой, двигаясь вверх по спине, обращая особое внимание на его мышцы плечевого пояса. Когда я не могу удержаться и наклоняюсь к его темной голове, чтобы спросить его о самочувствии, он поворачивается, хватает меня за затылок, и придерживая его, накрывает мой рот своим, и овладевает мной.

Когда он отстраняется, мой рот полыхает от его влажного тепла, а его глаза кипят темным ожесточенным отчаянием. Он смотрит на меня, как будто я являюсь единственной надеждой в мире, взгляд его глаз такой дикий и жестокий, он зажигает надежду внутри меня, что может быть, он будет бороться. Может быть, он хочет этого достаточно сильно, чтобы пройти через это. Я знаю, как сильно он желает эту победу, и я знаю, как сильно он ненавидит, когда темная сторона овладевает им.

— Ремингтон, чувак, это то, чего ты так долго ждал, — Пит хватает его за плечи и ободряюще сжимает. — Все, чего ты всегда так хотел, находится в пределах досягаемости. Все. У тебя есть планы после чемпионата, я это знаю. Победа поможет воплотить их в жизнь. Брук, ребенок...

На этих словах я вижу, как он на мгновение зажмуривает глаза, затем делает длинный медленный вдох. Пит наклоняется, чтобы прошептать ему что-то на ухо, а Ремингтон кивает и хрипло говорит ему:

— Спасибо.

Когда он снова открывает глаза, то встает, а синапсисы в моем мозгу, кажется, загораются от волнения.

Завернутое в свою боевую одежду, его рельефное загорелое тело выглядит новейшей боевой машиной, каким он сделал себя. Когда он говорит:

— Иди сюда, Брук, — я так безумно нервничаю о бое, что чуть не спотыкаюсь, когда иду вперед. Он берет меня в охапку и крепко обнимает, оставляя теплый поцелуй позади моего уха. — Ты нужна мне хотя бы в поле моего зрения. Все время. В любой момент.