Мой друг лайка - [5]

Мой товарищ бежал сзади меня и кричал:

— Пристрелите эту негодницу, прошу вас, пристрелите скорей!

А за что? Разве виновата собака в том, что хозяину нет времени заниматься ею? Разве виновата она в том, что ей некуда девать свою энергию, а хозяин не помогает разобраться в «кодексе собачьей морали»? Конечно, не виновата.

Обычно обозленный хозяин начинает бить провинившуюся собаку, нанося совершенно бесполезные удары. Наказывает собаку, когда она уже забыла о своем преступлении. Сознает ли он сам, что делает? Понимает ли психологию собаки?

Горячность — плохой помощник в натаске, а непоследовательность, занятия от случая к случаю — и того хуже.

Бывает, посадит охотник собаку на цепь и два раза в день заглядывает к ней, чтобы поставить миску с едой и воду. Собака не слышит голоса хозяина и не умеет разбираться в его интонациях, не знает, что нужно от нее, что хорошо и можно и что плохо и нельзя. Если собака проживет в таких условиях два-три года, то и о дрессировке, пожалуй, уже поздно думать.

Молодую же, привязавшуюся к хозяину собаку можно легче отучить от дурных замашек и направить ее воспитание в нужном направлении… Я знаю случай, когда годовалую лайку отучили от привычки давить кур тем, что побили ее курицей, которую она задушила. Получилось это случайно и, как говорят, под горячую руку, но охотник, работающий с лайкой, должен учитывать все эти случайности и использовать их на пользу дела.

Один из таких случаев помог мне понять глубокий психологический момент в воспитании молодой лайки, которую я готовил для охоты по медведю.

Случилось это с внуком Рыжика в его первую встречу с медведем. В Бухаловской даче Брейтовского лесхоза мы нашли берлогу медведицы с тремя медвежатами. Внук Рыжика Тяпа ничуть не испугался зверя, которого впервые видел в лесу. Собаки отскакивали от чела берлоги, когда на них бросалась медведица, и снова наседали на нее, как только она исчезала в челе. При виде людей зверь выскочил из берлоги и побежал, мы его убили.

В последний момент собаки буквально висели на медведице и мешали стрелять. Тяпа, увлеченный работой старой и опытной собаки, брал пример с нее, забыв осторожность. У убитой медведицы он отгрыз ухо и даже съел его. Казалось, что первый урок для годовалого щенка обеспечивал его дальнейшую специализацию в охоте на медведя.

Медвежат мы привезли в Ярославль и водворили в клетку. Как-то вечером, когда их выпустили из клетки, я вошел в помещение вместе с Тяпой. Собака насторожилась и прижала уши. По ее глазам я понял, что картина охоты на берлоге воскресла в ее памяти. Случайные зрители этой сцены закричали: «Уведите собаку, она разорвет их!» Этого было достаточно, чтобы собака поняла, что это не такие медведи, как в лесу, и что хозяин даже бережет их. Один расхрабрившийся медвежонок подбежал к собаке, и она попятилась от него. Звереныш обозлился и несколько раз ударил Тяпу по морде. Собака хоть бы что! «Ну, испортил пса», — подумал я и поспешил увести его. Случай заставил меня задуматься над разницей в поведении собаки в лесу и в комнате. Ведь не струсил же Тяпа перед взрослым медведем, и вдруг…

На другой день, без посторонних, я снова привел собаку в комнату и выпустил медвежат из клетки. Все повторилось, как вчера: Тяпа получил несколько ударов по морде и пятился от медвежонка, которого мог бы мгновенно задушить. Ругая себя за непродуманный опыт, я не знал, как исправить ошибку. Медвежата бегали по комнате, а Тяпа стоял сзади меня и буквально прятался от них.

Вдруг один из медведей обошел меня и попытался пройти в соседнюю комнату. Звереныши сильно царапались, когда их брали в руки, и поэтому я сделал резкое движение и взял медвежонка за шиворот, желая оттащить его от двери. В собачьем понятии я «схватил» медведя, сделал какой-Го угрожающий жест в его сторону, одним словом, «не берег» его. Этого было достаточно. Пес вцепился в медвежонка так, что я уже думал об уменьшении нашего «зверинца» на одну голову. Тяпа был сильно возбужден. Я освободил медвежонка и попробовал использовать это возбуждение для воспитания зверовых качеств пса. Опыт удался блестяще: я подвел Тяпу к чучелу большого медведя и скомандовал ему: «Бери!» Собака вновь насторожилась, и вновь в глазах ее мелькнул зеленый огонек.

— Бери! — сказал я снова и ударил по чучелу палкой.

Тяпа повторил все, что проделал когда-то в лесу по живому медведю. Я с трудом оттащил его, дрожавшего и хрипевшего от злобы.

Более двадцати лет я охочусь только с лайками и пришел к выводу, что никакая другая порода собак не может быть такой же полезной и удобной. В лесу и на реке, на болоте и на озере, по зверю и по птице «работает» лайка с одинаковым успехом и во все охотничьи сезоны. С особенной теплотой я всегда вспоминаю Рыжика, который не был узкоспециальной собакой, любил и понимал охоту. Вот за это-то качество нашей русской лайки ее по праву называют «жемчужиной севера».

Молодому охотнику следует испытать работу лайки на любой доступной для нее охоте и убедиться в универсальности этой породы. Ее есть за что ценить.

Воскресают в памяти бесконечные походы по ярославским лесам. Как в живописном фильме, встают перед глазами картины родной природы, одна ярче другой, одна другой красивее. Совсем как наяву шумят темные вершины ельников, шелестят листья берез и осин и дует в лицо медвяный запах лесных покосов. В каких только глухих уголках не прошла охотничья тропа, какие только тайны леса не раскрывались перед глазами, чего только не пережито и не прочувствовано! Но не старится душа охотника, много еще будет пройдено и сделано. И так же, как всегда, заброшено за плечи ружье, и так же весело бежит впереди ладная остроухая собака. Добрый ей путь!