Мой друг лайка - [17]

Надо заранее побывать на барсучьем холме и тщательно осмотреть всю сложную систему основных нор, тропинок и запасных выходов. Если барсуки живут на холме давно, то весь он бывает изрыт норами животных, и собака, запущенная в одну из нор, может выйти из другой норы, пройдя под землей пятнадцать-двадцать метров. Тропинки барсуков, расходящиеся от нор, покажут, куда ходят животные на жировку, и помогут выбрать наиболее выгодный маршрут для их поисков ночью.

…Знакомой, заранее проверенной тропой я пробирался к барсучьему холму, ведя свою лайку на поводке. Осенняя ночь наступает рано, и, как только угаснет заря, сумрак леса настолько сгущается, что порой под сводами деревьев не видишь даже своих ног. Что-то задержало меня в тот вечер, и я опаздывал, пропустив начало ночи, когда следы барсуков, покинувших норы, были еще совсем свежи. В темноте трудно двигаться быстро, да и не следовало начинать охоту ранее того, как встанет луна.

Я не потерял тропу и уже более часа шел по ней, когда в вершинах деревьев заметно стало просветление — поднималась луна. В лесу было тихо и холодно, на открытых местах выпал иней, и мхи торфяного болота слегка затвердели. На ходу не чувствовалось мороза, и я решил отдохнуть на кромке болота. Мой пес прижался ко мне боком и почти без движения сидел, вслушиваясь в тишину леса. Вдали, куда уходила мелкая поросль березняков, сгущалась белая пелена тумана. Я знал, что там под ней течет болотная речка Гнилуха, на берегу которой «барсучий городок».

Восход луны в лесу напоминает часто зарево пожара.

И в этот раз показавшийся кусочек ночного Светила вырвался из вершин елей языком горячего пламени. Он рос с каждой секундой, продираясь сквозь колючие вершины елей, и наконец оторвался от них. Сразу посветлело в лесу, и можно было уже без риска переправляться через болото, шагая по дробящимся бликам лунного отражения.

На барсучьем холме я подвязал собаку к дереву и заложил ходы барсуков ранее заготовленными сучьями. В процессе охоты барсук может отбиться от собаки, добраться до спасительной норы, и если она не окажется заложенной, то и занорится в ней.

Теперь можно было спускать собаку и ждать, полагаясь только на ее работу. «Ищи», — сказал я Рыжику и снял с него ошейник. Последнее никогда не следует забывать на этой охоте, так как иногда даже крупная лайка может забраться в нору барсука и там зацепиться ошейником за какой-нибудь случайный корень.

Раза два мелькнул в темноте светлый пушистый хвост собаки, где-то треснула ветка, порхнул напуганный дрозд и после этого сочно и солидно заквокал. Я тихонько шел в сторону от холма и слушал. Что барсуки вышли на жировку, сомнений не было, но что мы с Рыжиком немножко запоздали, тоже было совершенно ясно. Ожидание восхода луны заняло не менее часа, и поэтому свежие следы барсуков, вышедших еще в сумерках, конечно, могли остыть у нор. Это было не особенно страшно, так как в поиске собаки я был уверен, и даже если очень уж далеко разбрелись зверьки, то все равно вернутся к своим норам.

Рыжик уже дважды возвращался ко мне. И снова уходил в лес без всякого понуждения с моей стороны.

Снова тянулось ожидание, и ничто не нарушало тишину уснувшего леса. Прошло около часа.

Наконец собака залаяла, но не близко. Голос был глухой и доносился с той стороны, откуда мы пришли, из-за болота. Там я никак не ожидал встретить барсука. Снова пришлось переходить топкое место и переходить уже спешно, не считаясь ни с темнотой, ни с водой, ни с грязью.

Когда торопишься и почти бежишь в темноте по лесу, то кажется порой, что ветки, как живые длинные руки, цепляются за одежду и ружье, что какие-то невидимые пружины упираются в носки сапог, стараясь тебя уронить, и что кто-то из озорства часто снимает твою шапку и бросает ее на землю. Нужно беречь в темноте глаза и в то же время смотреть в оба. Особенно внимательно охотник должен смотреть за своим ружьем и беречь его. Сломать ложу или при падении забить стволы землей очень легко.

Собака лает злобно, на одном месте. Все ближе и ближе раздается ее голос, и теперь уж хорошо слышно, как ворчит барсук и как, огрызаясь, бросается он на собаку. Пес не отпустит его, даже если зверь побежит. Через несколько шагов он снова встанет, когда собака рванет его на бегу.

Я слышу впереди какой-то треск и еще более участившийся лай собаки.

Вот она рядом, и светлое пятно ее тела хорошо заметно. Совсем под мордой собаки что-то темное и большое, сразу не разберешь что, а собака бегает вокруг этого черного и лает. Я подхожу ближе и включаю электрический фонарик.

Барсук забился в сучья гнилой вершины ели и как-то странно ворчит, напоминая сердитое фырканье ежа. Ослепленное светом животное еще дальше забивается под ствол дерева, и глаза его вспыхивают зелеными огоньками, отражая в своей глубине свет фонаря. Я вижу крупного барсука, его голову в черной «маске» и, держа в левой руке фонарь, приготавливаюсь к выстрелу. Пес мой прекрасно понимает значение поднятых стволов ружья и замолкает, ни на минуту не спуская глаз со зверя.

Выстрел в темноте всегда слепит охотника, и я только по рычанию собаки и треску сучьев догадываюсь, что зверь убит и что собака тащит его из-под вершины.