Мой друг Иисус Христос - [4]

Хлоп!

– Ну-ка попроси прощения.

Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп.

– Иди ты к черту!

Хлоп-хлоп.

– Проси прощения.

Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп.

– Отвяжись!

Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп-хлоп.

И вдруг от сильного удара открывается дверь. На пороге стоит отец. Он провожал маму домой и решил остаться неподалеку. Он не сомневался, что ее крики обращены к нему, и повел себя совершенно правильно: выхватил ремень из рук деда и прогнал его через всю комнату. Тогда-то мама и полюбила отца всем сердцем – она никогда не была такой счастливой, как в тот момент, когда он отодрал ее отца его собственным ремнем. Прекратив побои, продолжавшиеся довольно долго, он отдышался.

– А теперь мы пошли. Вы больше никогда не увидите Грит. Она моя, и держитесь от нее подальше.

И они ушли.

Мама ничего не взяла с собой, кроме любви всей своей жизни и ежедневной молитвы. Она презирала правоверных верующих, но сама продолжала молиться. Возможно, эта была всего лишь привычка, от которой она не могла избавиться, но она молилась каждый вечер, и это давало ей успокоение перед сном.

Они ожидали, что мамины родители натравят на них полицию, но те, вероятно, решили, что мама не достойна всей этой возни. По крайней мере, впервые мы их увидели после маминой смерти, да и то интересовала их не мама, а я. Маме очень нравился Копенгаген, и в первые недели она только и делала, что бродила по городу, садилась где-нибудь и наблюдала за прохожими. Она черпала в этом силы. И всегда находилась добрая душа, которая осторожно спрашивала ее: «Все хорошо?», и мама отвечала с улыбкой: «Да, все замечательно».

Однажды, разглядывая проходящих мимо людей, она начала напевать что-то себе под нос. Неожиданно у нее получилась мелодия со словами, так появилась песня «С тобой». Она придумала целую песню, и это оказалось так легко! Прошло несколько дней, прежде чем она решилась исполнить ее своему возлюбленному. Песня посвящалась ему, но ей казалось, что песня недостаточна хороша, ведь она любила его намного сильнее, чем могла выразить ее незатейливая песенка. Когда отец пришел с работы, мама сказала, что приготовила для него подарок. Он должен был сесть и молчать. Она волновалась и вся дрожала. Отец тоже смутился – он никак не мог понять, что это за подарок такой, который требует от него тишины, тем более мама никак не решалась начать.

– Где же подарок?

Мама рассердилась:

– Я же просила, чтобы ты помолчал. А то ты все испортишь.

– Извини. – Отец недоумевал все сильнее.

Так прошли еще пять минут неловкого молчания. Это был самый странный подарок в его жизни. И вот он услышал первые волнующие звуки, вырвавшиеся из маминых уст. Мама пела, закрыв глаза, так что не видела выражения его лица. Допев до конца, она продолжала сидеть с закрытыми глазами, надеясь, что отец скажет ей что-то хорошее. Но он молчал. Глупый ютландец, разве сложно ему просто притвориться? Она открыла глаза и хотела извиниться за неудачную выходку, но увидела, что он плачет. Наконец он произнес, заикаясь:

– Я безумно люблю тебя. Черт возьми, как ты талантлива.

Маме казалось, что на самом деле он так не думает. Глупо улыбаясь, она принялась отнекиваться, но отец остановил ее взглядом и проникновенно сказал:

– Это самая чудесная песня, какую я когда-либо слышал.

Мама уловила серьезность в его голосе и никак не могла понять, что ей теперь с этим делать.

Пять месяцев спустя эта песня уже возглавляла хит-парад датских синглов. Благодаря отцу. Она сама ни за что не осмелилась бы на такое. Отец испытывал гордость, но постепенно его стало раздражать, что именно мамины нужды постоянно были в центре внимания. Когда он наконец высказался по этому поводу, это привело к жуткому скандалу, окончившемуся тем, что мама ушла, хлопнув дверью. Она отсутствовала два дня. Отец остыл, и мама, естественно, вернулась. Все стало так же, как раньше. Она часто уходила и возвращалась, когда отец совсем отчаивался. Однажды ее не было целую неделю, и он не спал семь ночей подряд. Были ли они счастливы? Вряд ли. Но они не могли обойтись друг без друга. Просто одного этого им не хватало для счастья.

Школа

Моя сестра родилась, когда маме был двадцать один год. Раньше у них не было времени. Они начали разговоры о детях, когда маме было всего семнадцать, но тогда помешала стремительно начавшаяся карьера. Спустя несколько лет мама устала от концертов – пришло время подумать о ребенке. То есть Сес можно считать ребенком, родившимся в момент передышки. Поэтому моя сестра быстро поняла, что ухаживать за ней особо некому, и потом всю жизнь предпочитала разбираться со своими проблемами сама. В отличие от Сес, мне никогда не приходилось заботиться о себе самому – у меня же была Сес.

Мама всегда относилась к своей популярности с необычайной легкостью. Я же, напротив, был обременен ею. В первый же мой день в школе, выяснив, кто я такой, дылда Катрина и коротышка Вибеке, желая подразнить меня, встали рядом и спели «Что скрывает сердце». Я очень расстроился, а стоило остальным детям заметить это, как я навсегда стал объектом насмешек. Я привык к боли. Она даже превратилась для меня в рутину, всегда почти одинаковую. Я знал, что, если меня увидит Мортен, мне не избежать подножки. Если Пернилле открыла рот, она скажет, что ее папа называет мою маму шлюхой. Я знал, что раз они перешептываются, значит, замышляют что-то против меня. И я перестал реагировать даже на побои – ведь если я стану бесчувственным, мне не будет больно. Кроме того, мне часто помогало, что моя сестра оказывалась рядом, подобно ангелу мести. И если Мортен ставил мне подножку, Сес лупила его линейкой по попе. Красивая девочка из шестого класса устремлялась к замухрышке первокласснику: