Мой друг Адольф, мой враг Гитлер - [5]

Я направил к тебе полковника Боденшаца, чтобы он дал тебе дальнейшие объяснения лично. Я считаю, что по многим причинам жизненно необходимо, чтобы ты вернулся в Германию немедленно вместе с Боденшацем. Даю тебе свое слово чести, что ты сможешь оставаться здесь среди нас, как это всегда было, абсолютно свободным. Брось свою подозрительность, будь разумен. С самыми дружескими пожеланиями. Хайль Гитлер!

Герман Геринг

P. S. Я рассчитываю, что ты откликнешься на мою просьбу.

Глава 1 Гарвардский подарок Гитлеру

Двенадцать лет, сделавших Гитлера. – Мои школьные дни с отцом Гиммлера. – Предки Седжвиков, Гейне и Ханфштанглей. – Гарвард и Теодор Рузвельт. – Конфликт на Пятой авеню. – Предсказания немецкого еврея. – Мнение американского военного атташе о Гитлере. – Знакомство с агитатором.

Ящик для поленьев в углу камина в моей библиотеке до сих пор закрыт походным ковром, который я одолжил Гитлеру, когда он был заключенным тюрьмы в Ландсберге. Это не то чтобы священная память, но постоянное напоминание о двенадцати годах его пути к власти. В этот период я был членом близкого круга его единомышленников, а из выживших у меня, пожалуй, лучше всего подвешен язык. После освобождения из тюрьмы он пришел именно в мой мюнхенский дом, который я с огромным трудом смог вернуть себе обратно после долгих горьких лет изгнания. Мы стали первой уважаемой мюнхенской семьей, где он был впервые принят, когда еще пребывал в неизвестности. Все время нашей долгой связи я пытался внушить ему какие-то принципы и идеи цивилизованной жизни, и все ради того, чтобы оказаться задавленным криками невежественных фанатиков, его ближайших приятелей. Я вел битву и проигрывал ее против Розенберга и его сомнительных расовых теорий, против Гесса и Хаусхофера[1]с их узколобыми солдафонскими представлениями о мировой политике и стратегии и против Геббельса с его зловещим и крайне убедительным радикализмом.

Карл Хаусхофер

Говорили, что я был придворным шутом Гитлера. Конечно, я рассказывал ему свои шутки, но только для того, чтобы привести его в такое настроение, когда, как я надеялся, он способен был здраво рассуждать. Я был единственным человеком, который мог сыграть на рояле «Тристана» или «Мейстерзингеров», чтобы порадовать его, и, когда это приводило его в правильное состояние мысли, мне в лице одного из его соратников часто удавалось предостеречь его от самых необдуманных поступков. Долгие годы он использовал меня, чтобы придать ореол респектабельности нацистской партии, и когда он уже не мог выносить мою публичную критику крайностей в политике новой Германии, то натравил на меня гестапо и вынудил бежать из страны.

Издано великое множество книг о Гитлере и его времени. Архивные документы его режима были представлены на Нюрнбергском процессе, и с тех пор те или иные сведения регулярно появлялись в официальных публикациях в Америке и Англии. Я не могу надеяться и даже не буду пытаться соревноваться с этой массой документов. Однако, как мне кажется, все еще мало известно о Гитлере как о человеке, в частности о становлении его характера именно в те годы, когда я знал его так хорошо. Когда я встретил его в начале двадцатых годов, он был малозаметным политическим деятелем, несостоявшимся бывшим военным, нелепо смотревшимся в своем синем сержантском мундире. Он выглядел как цирюльник из пригорода в выходной день. Самым большим его достоинством, которое я заметил на одном из партийных собраний, был его голос и исключительное влияние, которое он как оратор оказывал на слушателей. Однако его практически не принимали всерьез, и в редких газетных репортажах даже его имя писали неправильно.

Ко времени ремовского путча в 1934 году, незадолго до моего разрыва с ним, он превратился в убийцу, рвущегося к власти демонического монстра, которого узнал весь мир, о чем потом очень пожалел. Несомненно, черты характера, которые направили его развитие в эту сторону, были у него всегда. Темперамент человека не меняется. Но получившийся человек стал результатом комбинации обстоятельств, окружения, огромного числа никчемных и невежественных советчиков и, что самое важное, глубочайшей личной неудовлетворенности. История, которую я собираюсь рассказать, стала результатом близкого сотрудничества и наблюдения за человеком, который был импотентом (в медицинском смысле этого слова). Огромная нервная энергия, которая не находила нормального выхода, находила выход сначала в подчинении окружающих, затем страны, затем Европы и повела бы к завоеванию всего мира, если бы его не остановили. В безжизненной пустыне своей личной жизни он лишь однажды почти нашел женщину (такого мужчины он не нашел никогда), которая смогла принести ему облегчение.

Мне потребовались годы, чтобы увидеть всю глубину его личных проблем. Нормальный человек очень медленно привыкает к отсутствию нормы и даже тогда пытается убедить себя, что возврат к нормальному состоянию еще возможен. Гитлер же был совершенно не в себе. Его политические взгляды были извращенными и легкомысленными. Опять же, нормальный человек предполагает, что общепринятые взгляды формируются в результате анализа аргументов, примеров и доказательств. Это были мои заблуждения. Я оставался рядом с Гитлером, потому что был убежден, что его природный гений должен вознести его на вершину. По крайней мере в этом я оказался прав. Но когда он оказался там, его пороки разрослись, а не уменьшились. Именно вкус власти в конечном счете испортил его. То, что случилось после, стало лишь естественным следствием того, что произошло ранее. Об этом и будет мой рассказ.