Мой чужой дом - [6]

Наконец можно заняться косметичкой. Я направляюсь к большому напольному зеркалу в изножье кровати и, смочив ватный диск очищающим лосьоном, легким движением протираю лицо. Во Франции я немного загорела, осветленные солнцем волосы отливают теплой карамелью.

Я наклоняюсь ближе к своему отражению и вдруг замечаю… отпечатки пальцев. Не мои. Крупнее. А если еще ближе? Да, к зеркалу прижали целую ладонь, на стекле осталась грязь.

От вида отражающейся позади пустой комнаты по спине бегут мурашки. В спальне обитал кто-то, помимо меня. Жил в моем доме. Здесь стояла женщина-арендатор по имени Джоанна, а зеркало запечатлевало ее образ. Ощущение, будто взгляд постороннего так тут и остался – наблюдать за мной.

Делаю шаг назад, и мою пятку пронзает жгучая боль.

Я испуганно хватаюсь за стену, чтобы не упасть, и, подняв ногу, разворачиваю ступню. В центре пятки глубокий прокол, из которого появляется бусинка крови. Черт, на что же я наступила? Я опускаюсь на колени и шарю ладонями по ковру, пока не царапаюсь о колючий шип.

Это острый, как нож, осколок стекла. Я осторожно вытягиваю его пальцами из глубокого ворса ковра. Голубая льдинка красиво мерцает в свете люстры, и в ее переливах мне мерещится что-то смутно знакомое.

Неужели разбили какую-то из моих вещей? На ум ничего не приходит, ничего похожего в спальне нет. На прикроватной тумбочке всегда пусто. Есть трехногий торшер с абажуром, кувшин для полива цветов, три книги в переплете… Флакончики духов вместе с другими бьющимися предметами и ценными вещами я закрыла на ключ в кабинете. Откуда же взялся смертоносный стеклянный кинжал? Неразрешимость загадки выбивает меня из колеи.

Я заворачиваю осколок в салфетку и выбрасываю в мусорную корзину. Боже, мой ковер! На кремовом ворсе багровеют пятна крови.

Ранее

Аромат дуба, жасмина и чего-то цитрусового… Это первое, что я ощущаю, переступая порог. Воздух чистый, свежий, сухой, в нем нет запахов кухни или затхлой влаги, какая бывает от сохнущих на радиаторах вещей. Словом, не такой, как в моем доме.

– Привет! – не удержавшись от искушения, громко восклицаю я.

Ответа, разумеется, нет. Губы расползаются в улыбке. Тишина, смягченная отдаленным рокотом моря, поистине прекрасна.

Мой черный портплед плохо сочетается с массивными дубовыми досками пола. Я небрежно сбрасываю туфли и оставляю их как есть. В отличие от моих твои аккуратно стоят под дубовой резной скамьей.

Из прихожей я направляюсь прямиком в роскошную огромную кухню. Стены, выкрашенные в теплый оттенок белого, будто наполняют комнату воздухом – краска, похоже, со светорассеивающими частицами. Разбавляют белизну акценты пастельных тонов: крашеные деревянные шкафчики, со вкусом подобранная картина и аккуратно расставленные керамические горшочки.

Тщательно выверенный, умиротворяющий стиль. Словно взяли за основу палитры выбеленную морскими волнами пляжную гальку. Красивый стол в деревенском стиле, с потертостями и древесными кольцами, составляет прекрасную партию современным глянцевым шкафам без ручек и гранитной столешнице. У стены длинная скамья с россыпью подушек из мешковины. Столовая просто создана для большой семьи и званых ужинов. Не для одного человека.

Я улыбаюсь при виде детского стульчика, установленного по заказу в конце стола, – хотя он, разумеется, не пригодится. Кухонный стол украшает старый горшочек для меда с букетиком полевых цветов, перевязанных коричневой бечевкой. К нему приставлена подписанная от руки карточка: «Джоанне и ее семье».

Хорошо продуманный элемент оформления.

Я беру карточку, провожу пальцем по изящно выведенной надписи и, не открывая, ставлю на место.

В старинном буфете зеленовато-голубого цвета на аккуратных железных крючках висят фаянсовые кружки. Горшочки в зеленую крапинку искусно разбавлены стеклянными банками с орешками, бобами, симпатичными спиральками и лентами макарон. Я медленно выдвигаю ящик. Странное ощущение – мне вдруг кажется, что его сейчас по-хозяйски захлопнет чья-то рука, прищемив мои пальцы. Как излишне любопытному ребенку.

Чувствую себя взломщиком, пробравшимся в чужой дом. Однако карман на бедре оттягивает маленький тяжелый ключ от входной двери.

Нет, я не взломщик – меня впустила ты.

Глава 3 Эль

Если задумываешь подбросить в сюжет бомбу замедленного действия, подожги фитиль в самом начале – пусть читатель слышит ее тиканье.

Писательница Эль Филдинг

Угольно-черная темнота. Три часа ночи. Я лежу с открытыми глазами, на пятке ноет – даже пульсирует – порез.

За долгие годы я испытала на себе уйму советов и уловок, чтобы ослабить безжалостную хватку бессонницы: принимала лавандовую ванну, слушала аудиокниги, вешала светоизолирующие шторы, пила перед сном кружку теплого молока, не сидела по вечерам за компьютером, не употребляла сахар после ужина, принимала снотворное и гомеопатические средства, ходила на акупунктуру. Чертово приложение по медитации, которому я сперва так обрадовалась, в конце концов тоже перестало помогать. Я перепробовала абсолютно все!

Люди не понимают: проблема не в засыпании – проблема в том, чтобы не просыпаться всю ночь.

Если бы в голове стоял тумблер, который можно отключить или хотя бы уменьшить громкость! Нет же: чем глубже ночь, тем больше пробуждается беспокойных мыслей – крутятся, роятся без устали… Даже самые невинные, безобидные события вдруг предстают в новом свете, и тени их все гуще и длиннее.