Мой чужой дом - [14]

– Не нужна мне собака.

Я беру из холодильника бутылку вина и наполняю бокалы. На дверце развешаны фотографии, записки и первые каракули Дрейка, нацарапанные карандашом. Мой взгляд упирается в снимок, где на фоне автодома запечатлены мы с Флинном и Билл с глубоко беременной Фионой.

Как же я скучаю по тому фургону! Флинн несколько месяцев переделывал «Мерседес-спринтер» в жилое помещение. Мы катались по уединенным пляжам, готовили ужины на маленькой кухоньке…

Я снимаю фотографию с холодильника, пристально всматриваюсь в изображение. Первая встреча с Флинном… Как сейчас помню его появление на пороге кафе: скейтборд под мышкой, загорелое лицо, длинные рыжеватые волосы, беззаботная улыбка – и я пропала. К заказанному кофе я добавила на блюдце лишнее печенье, от желания подкашивались ноги. Флинн приходил каждый день и лишь спустя неделю набрался храбрости спросить:

– Может, погуляем, когда закончишь смену?

Мне шел двадцать пятый год, а я словно заблудилась в этом мире. Трудилась посменно в кафе и барах, спала когда придется, из съемной квартиры выходила разве что на работу. Будто из морской глубины, я наблюдала за жизнью других людей – в моей ничего не происходило. Я потеряла связь со школьными друзьями, отдалилась от матери и Фионы. Я не знала, кто я и чего хочу, пока весенним утром, во вторник, в наше кафе не заглянул Флинн Филдинг со скейтбордом в руках. И я вынырнула на поверхность. Воздух! Я могу дышать!

Фиона прислоняется к моему плечу.

– Так почему вы все-таки разводитесь? Напомни-ка.

Я бросаю на нее убийственный взгляд: не начинай.

– Знаешь, о чем я думаю? – продолжает она, пока я прикрепляю фото на место.

– Опять двадцать пять.

– Пора бы тебе заняться личной жизнью, сходить на свидание…

– Я думала, мне надо завести собаку, – саркастично замечаю я.

– Сходи на свидание с владельцем собаки.

– Я сама разберусь, что мне делать.

С вином в руках мы идем в гостиную и располагаемся на диванах. В комнате так тепло, что я внезапно зеваю, веки тяжелеют, хотя еще и десяти нет.

– Расскажи лучше об арендаторах. Какие они люди?

– Что?

– Ну, Джоанна и ее семья, – поясняю я. – Которые арендовали мой дом. Ты же передавала им ключи? Как они тебе показались? Не похожи на маньяков – колотильщиков пресс-папье?

По лицу Фионы пробегает тень. Она сосредоточенно изучает ножку бокала.

– Да вроде нормальные.

Однако я хорошо знаю свою сестру.

– Что ты скрываешь?

– Ничего.

– Фиона…

Спустя три-четыре секунды она наконец поднимает на меня взгляд.

– Слушай… прости… Я их не видела.

– Что?!

– Как мы и договаривались, я пришла к ним утром в день приезда, но их не оказалось дома… – неохотно рассказывает Фиона. – Я оставила им записку с моим номером телефона. Собиралась заглянуть на неделе, но дела, как-то закрутилась, и…

– Ты же говорила, вы встречались! Ты говорила, ты их видела! – Моя рука непроизвольно, с силой, хлопает по подлокотнику дивана – неожиданно даже для меня.

Не очень-то сестра дотошна в делах, которые не сулят выгоду непосредственно ей.

В ванной Фионы, в ярком свете потолочных ламп я смотрю на свое отражение. Вид у меня замученный. Мешки под глазами превратились в темные синяки. Впрочем, я уже усвоила: жаловаться на усталость матери малыша, которая провела с ним неделю один на один, строго запрещено.

Я мою руки. Совсем забыла, что кран с холодной водой брызгает в стороны – весь топ в пятнах. Я быстро закрываю воду и, не найдя полотенца, вытираюсь о висящий на дверях купальный халат.

В те времена, когда мне казалось, что аванс за книгу никогда не закончится, я предложила Фионе оплатить ремонт в ванной, но она одарила меня одним из своих надменных, убийственных взглядов, отбив охоту выступать с подобными идеями впредь. В целом мне здесь даже нравится. Шампуни-кондиционеры на краю ванны и пластиковые утята с игрушечными корабликами, торчащие из закрепленной на кафеле сетки, наполняют помещение уютом. В отколотую кружку втиснуты зубные щетки, в тазу – холмик прихваченных из гостиниц миниатюрных гелей для душа. Никаких встроенных шкафов для банных и туалетных принадлежностей, никаких плетеных корзин с аккуратно сложенными полотенцами. Сразу видно: здесь живут – и в этом своя притягательность.

Мне часто приходит мысль, что коллеги Фионы, привыкшие к ее прямоте и высокой эффективности, сильно удивились бы, зайди они к ней в гости. Дома у нее будто открывается вентиль, чтобы сбросить давление рабочей жесткости и въедливости, – такой здесь царит хаос.

В этом мы с ней противоположности. Мой дом – святилище, храм порядка и лаконичности. Каждая вещь на своем месте, что создает ощущение безопасности и покоя.

А вот в остальном у меня полный хаос…

На лестничной площадке я задерживаюсь у приоткрытой двери в комнату Дрейка. Наверное, лежит себе в теплой пижаме, тихонько посапывает, от шейки вкусно пахнет печеньем… На душе становится радостно. Так и тянет прокрасться в спальню, поправить одеяльце и проверить, на месте ли соска. Пожалуй, не стоит – вдруг разбужу. Фиона целый час его укладывала. Не дай бог снова поднять ее на ноги: в гневе она страшна.

Комната напротив озарена светом настольной лампы: кабинет сестры, бывшая кладовка и будущая детская – если Фиона когда-нибудь решит обзавестись вторым ребенком (точнее, никогда). На письменном столе, будто смытый волнами груз, громоздятся кипы бумаг, статьи, блокноты, а над всем этим хламом парит монитор компьютера.