Мой брат Сэм: Дневник американского мальчика - [28]

Зима пришла и ушла, а война продолжалась; как и раньше, казалось, что она идет где-то далеко. Конечно, она влияла на нашу жизнь — цены поднимались, ничего не хватало, приходили новости, что такой-то и такой-то убиты в сражениях. Но самое главное, что приходит в голову, когда думаешь о войне, — битвы, пальба из пушек, марширующие войска, мертвые и раненые, — ничего этого мы не видели. Не считать же за военных посыльных и интендантов, проходивших через наш город.

Наступила весна 1777 года. Теперь вдобавок к тому, чтобы рубить дрова, чистить коровник и собирать сено для скотины, приходилось весь день копать и сажать в саду за домом со стороны кухни овощи. Как раз этим я и занимался в субботу утром 26 апреля, когда издалека донесся рокот. Он был похож на грозу. Звук был необычный. Я воткнул лопату в землю и вышел на улицу перед таверной, чтобы посмотреть, что происходит. Казалось, звук шел с юго-запада, откуда-то из-за церкви, но там ничего не было видно. А потом я увидел Неда, негра Сэма Смита, бежавшего по дороге. Из-за двери своего дома высунулся капитан Беттс. Капитан Беттс был в ополчении повстанцев.

— В чем дело, Нед? — закричал он.

— Британские войска, капитан! — прокричал Нед и побежал дальше.

Стоя в дверях, капитан Беттс прокричал:

— Джерри! Быстро приведи сюда мистера Роджерса!

Джерри Сэнфорд промчался мимо него и побежал по дороге к дому Роджерсов. Капитан Беттс продолжал стоять на месте и прислушиваться.

— Как вы думаете, что они собираются делать, капитан Беттс? — спросил я.

Он помрачнел:

— Ничего хорошего. Их много.

— А ополчение не попытается их остановить?

Он нахмурился:

— В Реддинге патриотов не хватает, даже чтобы остановить пару коров. — И вернулся в дом.

Я вернулся в таверну. Мама мыла горшки.

— Сюда идут британские войска, — сказал я ей, — как ты думаешь, что они собираются делать?

— Выпьют и не заплатят, — ответила она. — Все солдаты так поступают. Забери хорошую посуду из бара и спрячь в сене.

Я так и сделал, а потом побежал на улицу, чтобы посмотреть на солдат. Теперь я увидел за церковью клубы пыли. Шум нарастал. Я уловил за изгородью какое-то движение и вспышки света. Через минуту из-за поворота дороги появился отряд. Впереди бил в барабан маленький барабанщик, за ним шел знаменосец, потом ехали два офицера на лошадях, а за ними маршировали солдаты. Они проходили прямо передо мной. Это выглядело очень устрашающе. Они все шли и шли, и казалось, ничто в мире не может их остановить.

Потом я увидел пушки, каждая из них была двенадцать футов в длину, и ее тянула пара лошадей. Должно быть, это были очень мощные пушки, во всяком случае, так было написано в книгах, которые я прочел. За ними везли повозки с ядрами и порохом в мешках. На дороге клубилась пыль, она покрывала красные мундиры, пушки и повозки толстым слоем. Они прошли строем мимо таверны, дошли до площади и нарушили строй.

Тут же Роджерс и Джерри Сэнфорд вбежали в дом капитана Беттса. Я надеялся, что они не пытаются собрать ополчение, чтобы сражаться с британцами. Это было попросту невозможно: на площади собралось больше сотни английских солдат — может быть, даже больше тысячи.

Люди высыпали во дворы и смотрели, что происходит. Дети сбежались к площади, чтобы посмотреть на англичан, напуганные матери тащили их обратно в дома. Солдаты тем временем бросали свои ранцы на землю и составляли мушкеты в козлы — по четыре, по пять вместе. Я надеялся, что кто-нибудь из офицеров зайдет в таверну за ромом, пивом или чтобы поесть. Я хотел рассмотреть их поближе и послушать, о чем они говорят. Войско выглядело очень впечатляюще — со всеми своими ремнями и пряжками, рожками с порохом и штыками и тому подобным. Как люди вроде Сэма надеялись их побить?

Офицеры не зашли в таверну, но трое или четверо подъехали на лошадях к дому мистера Хирона. Он открыл дверь и впустил их внутрь. Я подумал, что, наверное, мистер Хирон заранее знал, что они окажутся здесь. Возможно, он накрыл для них хороший стол. Было так странно, что, пока мистер Хирон угощал британских офицеров ромом и говядиной, капитан Бэттс и мистер Роджерс сидели в доме Бэттса в нескольких ярдах от них и, возможно, замышляли их убийство.

Дети, стоявшие на краю площади, начали задавать солдатам вопросы, убили ли они кого-нибудь и не страшно ли им воевать. Солдаты отшучивались; я сам подошел поближе, чтобы послушать, что они говорят.

— Куда вы направляетесь? — спросил я одного из солдат.

— Если бы я знал, то тьебе бы не сказал. — У него был смешной акцент.

— Откуда ты? — спросил я.

— А ты сам откуда, парень?

— Оттуда. — Я указал на таверну.

— Ну а я из старого доброго Дублина, — сказал он, — как бы я хотьел бы оказаться там прьямо сейчас, а не маршировать по этому проклятому месту!

— А какая она, Ирландия?

— О, это прекрасная страна! Зеленая и прохладная как летний дождь. Ты — тьори?

— Здесь почти все — тори, — сказал я.

— А-а-а… — протянул он.

Тут к площади подъехал офицер и закричал:

— Катитесь отсюда, янки! Убирайтесь к своим мамашам!

Я вернулся во двор нашего дома. Офицер прокричал что-то солдатам. Все засуетились, восемь солдат вскинули ружья, сформировались по двое и зашагали вслед за офицером. Он развернул лошадь и поскакал, показалось — прямо на меня. Я отскочил и бросился в таверну. Он промчался к дому Бэттса, остановил лошадь и выкрикнул какие-то приказания. Солдаты бросились к дверям, распахнули их прикладами ружей и ворвались в дом. Через пять минут они вышли, толкая перед собой капитана Беттса, мистера Роджерса и Джерри Сэнфорда. Джерри был смертельно бледен. Он сдерживал слезы, но они все равно катились из его глаз, и он вытирал лицо рукавом. Солдаты вытолкнули всех троих на дорогу, связали им руки за спиной и повели на площадь. Теперь я понял, что офицеры заходили к мистеру Хирону вовсе не за тем, чтобы позавтракать, а чтобы узнать, кто здесь поддерживает повстанцев.