Мой брат – Че - [44]
Рождение моего сына Пабло 2 апреля не улучшило состояние его бабушки. Она не понимала молчания Эрнесто, и оно ей омрачало все. Это не было на него похоже. Он же всегда был так внимателен к ней. Как он мог оставить ее в полном неведении относительно своих передвижений? Дезинформация, публиковавшаяся в аргентинской и международной прессе, еще больше усилила ее мучения. Ходили самые дикие клеветнические слухи. Некоторые утверждали, что у Че тяжелые проблемы с сердцем из-за астмы; что непоправимый разрыв с Фиделем вынудил его скрываться в посольстве Мексики, чтобы избежать смерти или заточения в тюрьму; что резкая критика против него со стороны Фиделя свела его с ума и он оказался заперт в психиатрической клинике в Гаване; что его расстреляли за близость к прокитайским и антисоветским позициям; что он очень болен, что он уехал в СССР для хирургической операции и что там его ликвидировали за его троцкистские взгляды; и, наконец, что он продал за десять миллионов долларов военные секреты американцам, что он был агентом ЦРУ и что Фидель приговорил его к смерти…
Куба тогда переживала непростые времена. Перед его таинственным исчезновением критика Эрнесто, направленная против Советского Союза, усилилась. Его последнее выступление в Алжире 24 февраля 1965 года[54] вызвало огромный ажиотаж. Он обвинил СССР в том, что тот ведет себя как капиталистическая страна, превратив материализм в пустую вывеску для обмана своих граждан. «Все начинается с погони за химерой построить социализм с помощью непригодного инструмента, завещанного нам капитализмом, не меняя его сути. Так приходят к некоей гибридной системе, которая ведет в тупик. В него упираются после длительного пути, на котором дороги перекрещиваются много раз, и трудно почувствовать момент, когда сбиваешься с маршрута. Между тем полученная в наследство экономическая база уже осуществила подрывную акцию в сознании»[55], – писал он. Между тем Советский Союз был главным союзником Кубы. И он не хотел делать из нее врага. Фидель не был принципиальным противником Эрнесто, но он находился под давлением. Он был главой государства. Вернувшись из своего последнего официального турне по зарубежным странам, он имел с Эрнесто весьма долгий разговор. Эрнесто объявил ему о своем желании отправиться делать революцию в другом месте.
В своей биографии «El Che Guevara» аргентинский автор Уго Гамбини написал, что Фидель попытался убедить Эрнесто остаться. Че ему ответил так: «Кубинская революция должна иметь союзника в Латинской Америке, чтобы была другая точка опоры и можно было закрепиться. Союзник, о котором я говорю, может найтись только путем совершения революции где-то в другом месте, и для этого нужно иметь во главе человека с большим опытом партизанской войны и с авторитетом, необходимым для руководства политическим движением. Такой лидер – я. Ты не можешь сделать революцию в другом месте, потому что ты должен продолжать руководить здесь. Я могу, и я сделаю это, черт побери!»
Оставалось определить, в какой стране Латинской Америки произойдет следующая революция. Очаг восстания, начатого Хорхе Масетти в аргентинской провинции Сальта, который должен был стать отправной точкой для более широкого движения, затух. Масетти ушел в партизаны в сентябре 1963 года. Семь месяцев спустя он пропал без вести. И никто никогда его больше не видел.
Совсем не обязательно верить в нелепые слухи, но моя мать провела свои последние недели в постоянной тревоге. Она задавалась вопросом, а не был ли Эрнесто просто рассержен на нее. Может быть, виной всему было письмо, которое она написала ему 14 апреля 1965 года, где она адресовала ему горькие упреки и которое она доверила Рикардо Рохо, соотечественнику, которого Эрнесто знал очень давно? В то время дипломатические отношения между Кубой и Аргентиной были испорчены. И мы доверяли нашу переписку надежным людям. Рохо должен был доставить письмо посреднику из Кубы, но его поездку отменили в последнюю минуту, и послание осталось в Буэнос-Айресе. Поэтому Эрнесто и был не в курсе. Это письмо вернули семье гораздо позже, уже после смерти моей матери.
В начале мая я отвез мать к моей бабушке в Портелу, полагая, что это принесет ей облегчение. Через несколько дней ее состояние внезапно ухудшилось. Она страшно мучилась. И я привез ее обратно в Буэнос-Айрес, где ее тут же госпитализировали. Она думала только об одном: увидеть Эрнесто или, по крайней мере, поговорить с ним.
После нескольких попыток ей наконец-то удалось дозвониться до Алейды Марч. Моя сноха попыталась успокоить ее, сказав, что не стоит волноваться: Эрнесто нет в Гаване, она не может узнать, где он, но все хорошо, он работает. Подобное загадочное объяснение не утешило мою мать. Она умерла совсем измученной, все время спрашивая себя, где Эрнесто и почему от него ничего не слышно.
