Мой брат Антон Семенович - [14]

О том, как вел себя А. в Крюковском ж. д. училище, я могу судить, так как в начале января 1906 г. я перевелся из городского училища в железнодорожное, в 3-е отделение, то есть как раз к А. (Преподавание велось не по предметной системе, не по классной, то есть каждый учитель имел свой класс, в котором преподавал все предметы - кроме Закона Божьего, преподаваемого попом). Таким образом я перешел к А. в 4-е отделение, затем в 5-е и закончил школу в 1908 г., то есть пробыл у А. как учителя почти 3 года.

Кроме него в училище еще преподавали: М. Г. Компанцев (заведующий), П. В. Рашев, З. П. Архангельская, Н. П. Найда. Закон Божий преподавал священник - о. Дмитрий Григорович. (В 1909 г. попали в училище К. Ф. Карбоненко, Г. В. Орлов и Е. Г. Сосновская на место ушедших М. Г. Компанцева, П. В. Рашева и З. П. Архангельской).

Что можно сказать об А. этой эпохи?

Это был хороший, добросовестный учитель, но ничем особенным не выделявшийся среди других учителей. Будущий педагог пока что был только учителем и ничем не проявил себя, да это и трудно было сделать, так как дети были "нормальные", каждый школьник имел свою семью и приходил в училище только учиться.

Только один раз у А. был трудный случай - это, когда в 4-м классе у него появился ученик Лобов Тимофей. Это был совершенно испорченный мальчик. Он уже курил и старался научить курить других учеников, приносил в класс порнографические картинки и показывал их и мальчикам, и девочкам, и на каждой перемене затевал дикую драку с первым попавшимся, причем выбирал всегда более слабого и избивал его.

Но это длилось недолго. Однажды, придя в класс и едва поздоровавшись с нами, А. сказал Лобову:

- Лобов, собирай свои книги и уходи домой - придешь завтра с отцом. На другой день мы видели, как Лобов пришел вместе с отцом. Их впустили вместе в учительскую. Какой разговор произошел там, можно только представить, но только Лобова мы больше не видели.

Нас было у А. 37 учеников, из которых было 6 девочек. Из 6 девочек была одна - Катя Депутатова, которой суждено было сыграть роль в жизни М. Г. Компанцева. Он уже был давно женат и имел дочь - 9-летнюю Люду, которая училась в нашем училище. Не знаю подробностей, знаю только, что в 1909 г. он оставил жену и дочь, и по собственной просьбе был переведен заведующим в ж. д. училище в захолустную ст. Долинскую, куда он уехал вместе с Депутатовой, которой в то время было 14 лет.

В 1907 г. А. в нашем классе применил плохой педагогический эксперимент. Как во всех школах, каждую четверть учебного года мы получали резулшьтаты наших успехов, то есть карточку, на которой были проставлены наши отметки по различным предметам. Их надо было возвратить с подписью отца. А. придумал классифицировать нас по степени успеваемости, то есть он выводил среднее арифметическое для каждого ученика, и затем распределял эти данные по порядку - 1-й ученик, 2-й, 3-й... и так далее до 37, где он писал: "37 и последний".

В 1907 г. этим "последним" учеников оказался Дмитрий Примак, мальчик не столько малоспособный, сколько болезненный (как потом оказалось, у него был туберкулез). Когда он получил свою четверть, где было проставлено, что он - 37 и последний, он долго плакал и, несмотря на наши утешения, ушел домой до конца уроков. Не пришел он на второй день, не пришел и на третий, а дней через 10 пришел его отец весь в слезах. Он пришел прямо к нам в класс во время урока. Едва сдерживая рыдания, он сказал А.:

- Сегодня ночью мой мальчик умер. Я пришел вам сказать об этом и еще спросить вас: для какой цели вы проставили в его четверти, что он 37-й и последний? Зачем вы обидели мальчика, которому оставалось 10 дней жизни? Он так горевал, бедный, что он "последний". Это вы, Антон Семенович, нехорошо поступили, очень нехорошо... Я знаю, он бы все равно умер, но зачем причинять мальчику ненужные страдания?

А. был бледен как полотно, не помню уже, что он отвечал несчастному отцу - что он мог ответить кроме извинений, - но только с этого дня классификация не фигурировала больше в наших четвертях.

Но однажды А. хотел нарушить рутину и создать нечто необыкновенное, а именно он решил из наших учеников создать церковный хор под его руководством.

Сказано - сделано. Он принес в училище скрипку, и мы начали устраивать спевки. Нас было человек 30. Где-то он достал нужные ноты, и мы собирались после обеда часам к 4-м. А. очень плохо играл на скрипке, но достаточно хорошо, чтобы дать каждой партии нужный тон. Репетировали мы около месяца и наконец наступил день, когда мы должны были выступить в кладбищенской церкви, которая находилась недалеко от нашего дома. Мы устроились в левом клиросе - на правом к нашему счастью находился постоянный церковный хор из любителей, уже довольно опытный и натасканный.

И здесь случился скандал. Без скрипки, только по камертону, А. просто был не способен дать верный тон. Мы так безбожно врали, что верующие в недоумении раскрывали глаза, оглядываясь на наш хор, а поп из алтаря смотрел настоящим чертом. Наконец, он прислал церковного сторожа с просьбой прекратить наше выступление. Служба продолжалась с постоянным церковным хором, а мы ушли из церкви с великим позором. Так печально закончилась наша попытка прославиться. Больше о ней не говорили.