Мой брат Антон Семенович - [13]

В конце концов эти сплетни дошли сначала до слуха мамы, а следовательно, и до слуха отца.

Однажды - это было в воскресенье, отец был не на службе, я готовил уроки - отец сказал А., что хочет поговорить с ним. Они ушли в соседнюю комнату. Сначала я не обратил на это внимания, но когда тон их разговора резко повысился, я невольно прислушался. Отец категорически требовал: или немедленно прекратить эту связь, или, в крайнем случае, добиться развода попа и жениться на попадье. На это А. отвечал, что это невозможно, так как по закону поп не может получить развода ни по каким причинам (Действительно, такой закон существовал - поп мог жениться только один раз и никогда не мог получить развода).

- Но ты же сам понимаешь, что это бросает пятно на всю нашу семью.

- К сожалению, я ничего изменить не могу.

- В таком случае тебе придется оставить наш дом. Я не хочу, чтобы люди думали, что я потворствую твоей безнравственности.

Это случилось зимой 1908-1909 гг. А., действительно, взял свой стол и портреты писателей, и переехал в комнату, которую он снял в городе. У кого? У отца своей подруги, тоже попа (в отставке).

(Впрочем, это изгнание продолжалось недолго - всего несколько месяцев, а именно до ближайшей Пасхи. В этот день, когда мы сели за традиционный Пасхальный стол, все трое были грустны, и мама вдруг заплакала. Ничего не расспрашивая, после довольно долгого молчания, отец сказал мне:

- Витя, пойди позови Антона, пусть идет разговляться с нами.

В пустынной и холодной комнате А. я нашел его спящим. Я разбудил его, он очень обрадовался и вскоре мы были дома.

Но все чувствовали себя неловко, разговор не клеился и вскоре отец ушел в другую комнату, предварительно разрешив Антону переехать в наш дом).

В конце концов его подруга, Елизавета Федоровна, ушла от попа. Решено было, что она тоже станет учительницей. Для этой цели она уехала в Киев, на 2-годичные женские курсы, которые подготовляли педагогов. На летние месяцы и на Рождественские святки А. приезжал в Киев и они жили вместе.

Что сказать об этой связи?

Я не думаю, что она давала А. впечатление полного счастья. А. был слишком большим эстетом и знатоком женской красоты, чтобы не видеть, что его подруга некрасива, неженственна, с грубыми чертами лица, покрытого многочисленными угрями, с мужским характером, к тому же мелочная и чисто по-поповски скупая. Кроме того, она была старше А. лет на 8. Когда я летом иногда ездил к ним в Киев, который я страшно любил, дней на 10, я всегда просил у мамы немного денег - я буквально голодал у них и вынужден был покупать себе для еды что-нибудь в городе.

Во всяком случае, в 1911 г. А. по собственному прошению был переведен в Долинскую (вместе с Орловым). Это было похоже на бегство.

Что меня всегда поражало, так это то, что в ее присутствии А., обыкновенно решительный и требовательный, делался послушным, как теленок. Это производило грустное и тяжелое впечатление, так как он в это время был, действительно, то что называется - тише воды, ниже травы.

В 1910 г. он был не на шутку влюблен в свою коллегу, учительницу Крюковского ж. д. училища Катю Сосновскую, которой, не будучи уверен в успехе предприятия, полушутя, полусерьезно, предлагал вступить с ним в брак. Катя Сосновская была остра на язык и на это предложение отвечала довольно откровенно:

- Ну, Тося: куда вам жениться! Мне нужен настоящий мужчина, а вы только так, одно недоразумение.

По окончании женских курсов в Киеве его подруга получила место учительницы в Полтаве, где ее коллегами были две сестры - Вера и Катя Костецкие. В Катю Костецкую А. тоже был влюблен, когда был в Полтавском учительском институте.

Окончательно А. разочаровался в своей подруге в 1925-1926 гг., когда он писал мне во Францию:

"...у нее полезли наружу атавизмы старой поповской семьи - скупость, жадность и оскорбительная мелочность. Она обзавелась десятком кошек и у нас во всех комнатах стоит удушающий запах, вернее вонь...".

А конфликт с отцом так никогда и не был изжит, до самой смерти отца в 1916 г. Они почти не встречались и почти не разговаривали, а если отец и обращался к сыну, то называл он его уже не "Тося", а "Антон", а в 1911 г. Антон уехал в Долинскую, в 1914 г. - в Полтаву в учительский институт.

УЧИТЕЛЬ

Почти все биографы А., а также все лица, пишущие свои воспоминания о нем, дают волю своей фантазии и обильно украшают деятельность А. до 1917 г., так сказать, внепрограммными занятиями, как то: спектакли, оркестры, игры, экскурсии, древонасаждения и пр.

На самом деле и А. и его коллеги ограничивались только преподавательской деятельностью, то есть, ежедневно 5 программных уроков, и это - все. Никаких собраний после уроков, никаких читок, спектаклей, вообще - ничего. Не устраивали они с нами никаких игр. Да и не было времени на это, так как на большой перемене учителям в учительскую подавался самовар и они чаевничали, а после 5-го урока все спешили по домам, кто в Крюково, а кто ученическим поездом в Кременчуг. Только на Рождество устраивалась традциционная "елка" с раздачей ученикам сладостей, но такая "елка" устраивалась во всех начальных училищах.