Мой ангел-вредитель - [11]

- Значит, дочка, ты у нас теперь врач? Хвалю. Жаль только, не по моим стопам пошла.

Когда пришла пора задуматься о профессии, без колебаний выбрала медицину. Жаркие споры разгорелись по поводу направления: папа настойчиво посылал в нейрохирурги, а я упорно сопротивлялась.

- Сама подумай! - втолковывал он неразумной дочери. - Направление редкое – раз, зарплата на порядок выше – два, конкурс меньше – три, место в клинике – четыре. Нервы у тебя мои, зрение прекрасное, руки растут откуда надо и голова светлая. Хирург! А в терапию все ломятся, куда не плюнь – в терапевта попадешь!

Спор я выиграла, не мытьем так катаньем, читай: ослиным упрямством. Папа повздыхал-повздыхал и махнул рукой. Теперь он обрабатывает Аньку, но без особых успехов. Вот у кого действительно отцовские нервы, а упрямства и вовсе на пятерых.

- Да она уже спит, Света, - заметил отец.

Я и вправду клевала носом, мечтая поскорей забраться в теплую постель.

- Ох, да что же это я? – суетилась мама. - Ребенок с дороги, а мы ее мучаем. Конечно, иди, отдыхай, Верочка! Тебе постелить?

- Нет, мам, не надо. Сама, - мяукнула я и, с трудом передвигая ноги, поплелась в спальню. Ночь в поезде совершенно выбила из колеи.

Со стоном блаженства рухнула на кровать, такую мягкую и родную. Привычно сунула руку под матрас, извлекая еще школьных времен дневник и старый альбом с рисунками, пролистала пожелтевшие от времени страницы. В Москве я практически не рисовала – банально не хватало времени, - но скучала без любимого занятия. Ничего, еще наверстаю.

Лежать, обняв подушку и вдыхая знакомый аромат лаванды, могла бы сколько угодно, но вскоре в мою обитель ворвалась Анютка.

- Они сказали, что ты спишь, - расстроенно протянула сестрица.

Сделай гадость ближнему – проживи день не зря, ага.

- Ложусь. Приходи минут через пять.

Не спрашивая разрешения, она с разбегу прыгнула на кровать и приземлилась в паре сантиметров от меня. Анька не изменилась: всё та же угловатая девочка-подросток, теперь пятнадцати лет, она выглядела младше своих ровесников. Встрёпанные каштановые волосы торчат в разные стороны (у отца были такие, пока не поседел), худые, как у жеребенка, ноги и розовая пижама с бегемотами и сердечками - подарок бабушки Тани на Восьмое марта.

- И чего ты вернулась? – спросила Анька, почесывая коленку. - Сидела б в Москве со своим Сашкой…

- Я тоже люблю тебя, сестренка, - прицельный поцелуй в макушку.

Она подпрыгнула зайчиком и лягнула меня голой пяткой.

- Фу-у, обслюнявила! Требую свои московские подарки! Кстати, где они?

- В чемодане. Или в сумке, не помню. Хотя-а не исключено, что и в пакете.

- Ты неисправима, - беззлобно отметила сестрица, - как в столице не потерялась – ума не приложу. Тебя же без навигатора из дома не выпустишь.

- А ты, значит, не потерялась бы? – спросила я, прищурившись. Что там Евгений говорил про максимализм?

- Неа. О, забыла совсем, - она хлопнула себя по лбу, - я тут тебе придумала применение: будешь мне справки выписывать и освобождения от физ-ры давать! Каково?

- Размечталась, - показав язык, пинком толкнула ее с кровати, - у меня печати нет, обзаведусь – сообщу. Возвращайтесь через годик-другой, гражданка Соболева!

- Вернусь, - пригрозила Анька. – Ох как вернусь.

Выпроводив нарушительницу спокойствия, я уткнулась лицом в подушку и провалилась в сон. Обыкновенный, совершенно не роковой сон, где я ловила пухлявых бегемотов с Анькиной пижамы и играла на кларнете. На поросшем мхом валуне сидели Толян и Евгений Бенедиктович в одинаковых голубых панамках и резались в «дурака» с теми бегемотами, которых я успела осалить.

***

Черный «Ниссан» летел по городу на предельно допустимой скорости... Нет, пожалуй, громкое слово «летел» по отношению конкретно к этому автомобилю было употреблено неверно, и дело тут вовсе не в соблюдении скоростного режима.

Однажды «Ниссан» действительно взлетел путем кропотливых физических расчетов и перекроенного должным образом заклинания левитации, но первый и последний его полет закончился... плачевно. Никто не пострадал, самый жестокий удар пришелся на днище машины и самолюбие ее владельца. Заставить любой автомобиль взлететь, на самом деле, не так уж и сложно, достаточно обладать природными данными, наглостью и творческой жилкой. Куда сложнее заставить его приземлиться.

Миновав светофор, «Ниссан» свернул на улицу Ленина, проехал еще сотню метров и вполз во двор недавно отстроенной девятиэтажки. Дома этого района растут, как грибы после дождя, а заселяются и того быстрее. Еще в июне новорожденная постройка стояла пустой и беззубой, а теперь принарядилась новыми стеклопакетами, веревками с мокрым бельем и чахлой геранью на подоконниках. Центр не знает недостатка в жильцах, на то он и Центр.

В промежутке меж двенадцатью и часом дня большинство дворов пустовали, их основные обитатели: детвора, молодые мамаши с колясками и вездесущие пенсионерки - отсиживались дома, пережидая зной. Солнце висело на небе с утра до позднего вечера, с энтузиазмом бывалого палача раскаляя всё, к чему имели доступ его лучи. Тяжелый знойный воздух впору было резать ножом да раскладывать по тарелкам, как творожную запеканку. Лето заканчивалось – оставался лишь жалкий недельный его огрызок – и потому играло по-крупному.