Мост над черной бездной - [25]

И Седов, и Перцев оценивали обстановку вполне объективно: все было очень плохо, так плохо, что не передать. Смерть Маши Бусько положила начало предсказанной некогда Пашкой войне, хоть и не ту войну, не за то и не теми средствами он пророчил.

Откуда же было ему знать, что Никита Львович, деловой человек, похитит дочь другого делового человека! Не знал Седов и того, что Маша окажется ловчее большинства девочек ее возраста, исхитрится стукнуть по голове охранявшего ее мужика стулом и сумеет отобрать у него пистолет. Не знал, что за рулем она будет нервничать выше меры, попадет в аварию и погибнет.

А теперь Бусько пообещал Перцеву смерть за смерть дочери. Лишь услышав это, а обещание прозвучало в коротком, но крайне эмоциональном телефонном разговоре, Никита Львович отправил Элли с детьми в Москву. С семьей он командировал и своего бодигарда. Беспокойство Перцева за родных было Паше понятно, но сам он больше переживал за Никиту Львовича, поэтому чуть ли не силой заставил Перцева нанять мужиков из охранной фирмы. В полицию человек-паровоз обращаться отказался наотрез.

Сейчас охранники окружали дом снаружи, каждые полчаса докладывая, что они видят и слышат.

Бусько, пообещав Перцеву страшную кару, нападать не спешил. Он продолжал названивать Никите Львовичу, обливать его грязью, а мимо дома курсировали, как пограничные корабли на рейде, огромные «петербилты» компании «Альфа-Транс». Это была осада.

Осознав степень риска, Перцев предложил Пашке свободу от принятых обязательств, но тот уже не мог выйти из заварухи, судьба Перцева – в любом своем варианте – не дала бы ему жить, а точнее – пить спокойно.

Зато в здании бывшего вокзала он пребывал в состоянии алкогольного кайфа уже третьи сутки, вспоминая любимого своего Атоса и его легендарную осаду винного погреба. Только, в отличие от графа де Ла Фер, Седов не позволял себе напиваться, он поддерживал уровень опьянения на одном и том же уровне, когда мыслительный процесс не бурлил, а едва протекал, зато интуиция и реакции срабатывали в режиме автопилота. Только в таком состоянии Седов мог выдержать осаду, предпринятую Бусько.

И вот теперь он вслушивался в шум ветра за окном, едва обращая внимание на слова Перцева. Сыщик не слышал шагов охранников, и это его беспокоило. Наконец, кто-то тихо, как и положено по уставу охраны, прошел под окнами.

Пашка вздохнул с облегчением. Парни из агентства ему не понравились изначально – слишком уж самодовольные, бравирующие своими бронежилетами и правом носить оружие. Паша и сам имел такое право, но он хотел, чтобы все остались живы после буськово-перцевской войны, поэтому попытался предупредить парней о всей серьезности положения.

И получил в ответ:

– Ты чё, самый умный? Мы тут сто лет в горячих точках отслужили, если сложить весь наш стаж вместе! Да ты и не знаешь, что такое война, а учить суешься!..

Наморщив нос, Пашка замаскировал вспыхнувшее раздражение смехом:

– Да куда мне!

Но никакого доверия к ним не почувствовал.

2

– Почему из милиции ушел? – переспросил Седов. – Это давно было. Просто понял, что мой труд на этой ниве неэффективен. Я ловил вора, и тут же нужно было искать насильника. Едва поймаешь этого, а уже членовредительство кто-то учинил. Носишься по городу за членовредителем, почесаться некогда. Находишь, а тут уже убийство. Убийцу изловишь – педофил заведется. Педофила обезвредишь, тут же…

Он махнул рукой.

– Потом стал частным детективом. Мелочью занимался, ловил неверных супругов. Хорошее было время, и я почти счастливым себя ощущал, пока не начали в Гродине гореть церкви. Влез в это дело и потерял всякое желание жить.

– Жить надо, – поучительно заметил Перцев. И зачем-то изобразил паровоз: – Ту-ту! Чух-чух-чух…

Паша в изумлении уставился на него и вдруг увидел на груди Никиты Львовича красную полупрозрачную точку. Одной рукой хватая пистолет, лежавший на полу возле его ноги, он оттолкнул шефа с линии огня, поймал взглядом красный пунктир лазерного прицела, пронзивший воздух и оконное стекло откуда-то с противоположной стороны улицы, и выстрелил.

Стекло со звоном разлетелось, красная точка пропала.

И тут все началось.

Наемные охранники лоханулись сразу же. Они изначально не поверили рыжему парню с веснушками на носу, что их клиента будут убивать, да и отвыкли от боевых ситуаций – ныне не девяностые, бандитские разборки стали событием из ряда вон.

И вот, когда ворота дома вдруг взлетели на воздух, мужики, облаченные в бронежилеты и обвешанные оружием, замерли, как кролики перед удавом.

Во двор ворвался «хаммер» с четырьмя мощными охотничьими прожекторами на крыше. В их холодном неоновом свете двоих ребят в камуфляже сняли двумя выстрелами из винтовки, попав оба раза точно в лоб жертвы. Двое оставшихся сотрудников частного охранного предприятия рванули за дом, а там, перемахнув через забор, растворились во мраке. Клиентов много, а жизнь одна…

Белые светлые столбы прорезали дом насквозь. Седов прищурился. Два винтовочных выстрела прозвучали сигналом к бегству. Отсутствие ответного огня бравой охраны убеждало в том же.

Пашка схватил Перцева за воротник и поволок к заднему выходу, намереваясь сматываться следом за охранниками. Он понимал, что честного боя не будет, силы неравны. Лучше удрать, а так как Бусько уже сделал свой ход (Паша тогда еще не знал, что убиты два человека), то пусть полиция открывает дело по факту нападения. И пусть теперь оба больших человека трясут мошной и связями, разбираясь, кто виноват. Главное – уберечь Перцева именно сейчас, в сей момент.