Мост на реке Бенхай - [67]
Уже вечер. Ливень хлещет тут же рядом, — хотелось бы сказать «за стеной», но мы находимся в «доме без стен», и только временами вместо них вешают пластикатовое полотнище. Длиннокрылые термиты назойливой и бесцеремонной стаей набиваются внутрь шалаша, бьются о лампу. Перед собравшимися — а среди них дети, местные крестьяне, мои спутники и я — выступает молодая женщина. Глаза у нее блестят болезненно, лихорадочно, голова покрыта клетчатым платком, лицо измучено, черты его заострились. Это — руководительница школы Чанг. Участница первого Движения Сопротивления, она была в 1956 году арестована ищейками Нго Динь Дьема, заключена в сайгонскую тюрьму, а потом брошена в мрачный лагерь смерти на острове Пуло-Кондор. Через семь лет этого страшного «хождения по мукам» ее выпустили. У нее были отбиты легкие и вообще разрушено здоровье. Но Чанг снова вступила в борьбу. Сейчас она учит и воспитывает детей. От двух ее собственных — давным-давно нет никаких вестей…
Незадолго до нашего прихода у Чанг был приступ тропической малярии, но она поднялась, чтобы выступить с речью на открытии школы. Чанг отказалась поехать лечиться за границу: здесь ее родная земля, а на острове Пуло-Кондор находится ее муж, давно арестованный и приговоренный к расстрелу. Смертный приговор заменен ему пожизненным заключением. На этой земле нужен и ее труд — идет борьба с врагом. Завтра Чанг отвезут в одну из лесных больниц, но сегодня она должна говорить со своими учениками…
Сидя на школьной скамейке, совсем близко от Чанг, я с болью гляжу на ее запекшиеся от лихорадки губы и мысленно спрашиваю себя: когда же эта исстрадавшаяся женщина услышит слово «ма», произнесенное ее собственными детьми?
В шалашах без стен размещаются школьные классы, учительская комната и кабинет директора. (Больную Чанг заменит влюбленный в свое дело педагог Минь: он уже десять лет участвует в Сопротивлении. С того самого дня, когда Минь ушел в джунгли, он ничего не знает о судьбе своей жены и единственного ребенка). В таких же шалашах и «жилые помещения»: здесь стоит простейшая мебель из бамбука, сделанная руками старших учеников и учителей. В «зале собраний» висит портрет «отца Хо». Легче всего было оборудовать «гимнастический зал» — его заменили лестнички, трапеции и кольца, развешанные на деревьях. Ребят не приходится уговаривать: они готовы показать гостье из мира социализма все свое мастерство и ловкость.
Всюду образцовая чистота и порядок — как в школьных, так и в хозяйственных помещениях. Особенно приятно смотреть на кухню, куда меня привело обычное женское любопытство.
Рассматриваю тетради, карандаши и отпечатанные на гектографе учебники, Среди самых дорогих для ребят вещей — фотографии и письма родителей. Многие из этих детей давно не видели отцов и матерей, нет известий и от других близких, участвующих в борьбе против американских агрессоров. В трудной и без того работе учителей бывают такие трагические моменты, когда приходится вызывать ученика или ученицу и говорить им правду о гибели родителей, павших на поле битвы или замученных в тюремных застенках сайгонскими и американскими палачами…
На следующий вечер около шалаша вспыхивает костер. Мечущиеся отблески пламени освещают не по годам серьезные и сосредоточенные лица детей, которые расселись вокруг меня. В эту пору пылают десятки и сотни костров в пионерских лагерях на Балтике и в Татрах, в Крыму и на Кавказе. Но тут, в этот поздний час, сидя у «костра» джунглей, я торопливо записываю еще не остывшие воспоминания детей, вырванных из сайгонско-го ада. Тонкие детские голоса повествуют о таких фактах, о таких зверствах, каждое из которых невольно хватает за сердце клещами ужаса и гнева…
Я слушаю ребят и невольно думаю о минувшей войне. О детях из Варшавы и Лодзи, из Сталинграда и Ленинграда, из Орадура и Лидице… Нет, мы не забыли тогдашних трагедий детей, которых отнимали у родителей и убивали у них на глазах или сжигали в лагерных печах! Мы поклялись тогда, что это никогда не повторится, что мы сделаем все, чтобы не допустить новых мук и страданий!..
Наивные! Мы думали, что гитлеровская Германия достигла вершины варварства и в морально-этическом отношении пала так низко, что ниже нельзя. Оказывается, мы ошиблись: американские варвары показали себя весьма и весьма «понятливыми» и «способными» учениками фашистов: не исключено, что в зверствах они вскоре превзойдут своих духовных учителей…
На мгновение перед глазами встает прошлое. Слова, знакомые мне по годам фашистской оккупации, — облава, арест, казнь, — обретают новое звучание. На этот раз в устах вьетнамских детей…
Мальчик, имя которого, Хоа Бинь, по-вьетнамски означает «мир», родился в провинции Бенче. Название этой «бунтарской» провинции, с которой не могли справиться даже нгодиньдьемовские каратели, а затем и их многочисленные преемники, — мне хорошо известно. Отличная провинция!
Просто не верится, что Хоа Биню уже тринадцать лет: такой он маленький и худой. Ему нельзя дать больше девяти. В его глазах застыла тень недетской печали. Выслушав страшное повествование Хоа Биня, я больше уже не удивляюсь его виду.
Очередная книга М. Варненской, известной польской писательницы и общественной деятельницы, — результат нескольких поездок по Лаосу в 1969 и 1970 годах. Как очевидец событий, автор правдиво и объективно рассказывает нам о беспредельном мужестве бойцов Патет Лао и всего трудового народа Лаоса в их борьбе против неспровоцированной агрессии Соединенных Штатов и служащей им лаосской реакции.
Автор — морской биолог — восемь месяцев изучал яркую и красочную жизнь коралловых рифов Явы, Сулавеси (Целебеса), островов Вали и У наука, грозного архипелага Кракатау, необитаемых коралловых островов. Работал он и в мангровых лесах, на скалистых порогах и пляжах в осушной полосе Яванского, Целебесского и Молуккского морей, Мадурского и Зондского проливов, бурного Индийского океана. Ему посчастливилось познакомиться с пышной тропической растительностью среди нетронутой природы, а также в замечательном Богорском ботаническом саду, с геологическими достопримечательностями, с величественными памятниками прошлых эпох и с прекрасным изобразительным и музыкальным искусством балийцев.
В книге этой вы найдете рассказ про путешествие увлекательное и в значительной мере необычное. Необычное потому, что оно сулило не только множество дорожных впечатлений, но и много серьезных опасностей, какими чреваты морской перегон речных судов и ледовая проводка. Необычное потому, что участники его прошли на самых обыкновенных речных судах около двенадцати тысяч километров через Россию — по крупнейшим рекам Европы и узким живописным речушкам Севера, по лабиринту шлюзов старинной системы и беспокойным южным морям, по простору новых водохранилищ и коварным морям Ледовитого океана.
В. Н. Наседкин в 1907 году бежал из сибирской ссылки, к которой был приговорен царским судом за участие в революционном движении, и эмигрировал в Японию. Так начались пятнадцатилетние скитания молодого харьковчанина через моря и океаны, в странах четырех континентов — Азии, Австралии, Южной Америки и Европы, по дорогам и тропам которых он прошел тысячи километров. Правдиво, с подкупающей искренностью, автор рассказывает о нужде и бездомном существовании, гнавших его с места на место в поисках работы. В этой книге читатель познакомится с воспоминаниями В. Н. Наседкина о природе посещенных им стран, особенностях труда и быта разных народов, о простых людях, тепло относившихся к обездоленному русскому человеку, о пережитых им многочисленных приключениях.
«Семидесятый меридиан» — книга о современном Пакистане. В. Пакаряков несколько лет работал в стране собственным корреспондентом газеты «Известия» и был очевидцем бурных событий, происходивших в Пакистане в конце 60-х — начале 70-х годов. В очерках он рассказывает о путешествиях, встречах с людьми, исторических памятниках, традициях. Репортажи повествуют о политической жизни страны.
Автор, молодой советский востоковед-арабист, несколько лет живший, в большой теплотой и симпатией рассказывает о повседневной жизни иракцев во всем ее многообразии. Читатель познакомится с некоторыми аспектами древней истории этой ближневосточной страны, а также найдет в книге яркие описания памятников прошлого, особенностей быта и нравов народа Ирака, современных его пейзажей.
Ирина Летягина в свои 26 лет была успешным юристом в крупной консалтинговой компании, жизнь била ключом, но чего-то явно не хватало. Все твердили о том, как нужно и как правильно жить, но никто не говорил, что на самом деле нужно жить так, как хочется самой. Потеряв всякое желание развиваться в юриспруденции, оставив престижный университет за спиной и бросив нелюбимую работу, Ирина отправляется в путешествие без обратного билета. И все только для того, чтобы найти себя и узнать, какой путь предначертан именно ей.
Книга Люндквиста «Люди в джунглях» посвящена одному из ранних периодов (1934–1939 гг.) пребывания автора на самом большом, но малонаселенном острове Индонезии — Борнео.
Опасная охота на тигров в Средней Азии и Казахстане, нападения этих хищников на людей и домашних животных, природа тугайных лесов и тростниковых джунглей, быт и нравы коренного населения — обо всем этом повествуют очерки, вошедшие в сборник «Мантык — истребитель тигров». В него включены произведения русских охотников натуралистов и писателей XIX в., а также статья, знакомящая с современными представлениями о тигре.
Сборник включает отрывки из путевых записок таджикских, русских, украинских и грузинских путешественников, побывавших в странах Африки с XI по 40-е годы XIX в.
Хроника мореплавании в Тихом океане изобилует захватывающими эпизодами, удивительными и нередко драматическими приключениями. Но в этой летописи история путешествия английского судна «Баунти» представляет собой, пожалуй, самую яркую страницу. Здесь нет необходимости излагать ход событий: читатель найдет превосходный рассказ об этом плавании в предлагаемой книге.