Мост на реке Бенхай - [66]

— Каковы эти силы, их особенность?

— Они растут количественно и качественно, — говорит Нгуен Хыу Тхо. — В 1964 году нами разгромлено восемь батальонов противника, а лишь за первую половину 1965 года уничтожено двадцать два батальона врага (в том числе четыре резервных) и несколько специальных, отборных частей — таких, как парашютисты, морская пехота и т. д. Некоторые из вражеских батальонов были побеждены силами всего нескольких рот Армии Освобождения. Разбиты также превосходящие силы противника, находящиеся в укрепленных фортах или на защищенных фортификациями позициях и поддержанные артиллерией. С каждым днем растет сила и боевое мастерство частей Армии Освобождения, множатся успехи партизан и местных групп самообороны в селах…

В справедливости слов Нгуен Хыу Тхо я убедилась во время поездки по южновьетнамским селам, где все — от мала до велика — готовы к борьбе. Не только регулярные части НФОЮВ, но и местные группы самообороны располагают теперь хорошим арсеналом средств. Против врага используется различное оружие — начиная с самого простейшего и кончая наиболее современным, трофейным. Армии и народу благоприятствует здесь все: климат, джунгли, болота, заросли, рисовые поля. Солдаты и партизаны у себя дома, они знают тут каждую тропинку.

— Дезертирство из армии противника, и прежде до вольно частое, сейчас стало массовым, — продолжает Нгуен Хыу Тхо. — За первые три месяца этого года из нее бежало около 20 тысяч солдат. Несмотря на постоянные облавы в городах — на улицах, в кино, в домах, — несмотря на драконовские меры, к которым прибегают сайгонские марионетки, с каждым днем резко уменьшаются их людские резервы. А тем временем наши вооруженные силы перерезают коммуникации врага, его железнодорожные линии и стратегические шоссе, парализуя передвижение частей врага…

Бремя «грязной войны» особенно болезненно сказа лось на южновьетнамских городах. Безработица, нищета, дороговизна — вот что принес с собой сайгонский режим городскому населению. Цены на такие продукты, как рис и соль, резко возросли по сравнению с прошлым годом: рис подорожал вдвойне, а соль — в пять раз. И все это происходит на Юге, который всегда был одним из главных экспортеров риса!

— Мы делаем все, что в наших силах, — продолжает Нгуен Хыу Тхо, — чтобы жизнь крестьян на территории освобожденных районов, даже в тяжелейших военных условиях, становилась лучше. В руки крестьян уже передано свыше двух с половиной миллионов гектаров земли! Даже в занятых американцами городах все сильнее нарастает Движение Сопротивления. Все чаще звучат голоса протеста против «грязной войны», за уход американцев из нашей страны. Эхо таких выступлений прокатывается по всему Южному Вьетнаму. Инициатива тут нередко принадлежит различным кругам интеллигенции— даже той, которая до недавнего времени стояла в стороне от основной борьбы

* * *

Я передаю Нгуен Хыу Тхо эмблему Народной Польши — серебряного орла, а также несколько экземпляров «Трибуна люду» с сообщениями об успехах освободительных сил НФОЮВ и три польские книги, пронесенные мною через джунгли.

А затем состоялась совсем уже неофициальная и сердечная беседа о Польше, о традициях освободительной борьбы. Председателя ЦК НФОЮВ окружила группа молодежи. Я гляжу на вывешенные поблизости флаги и с волнением думаю о том, что летом 1965 года мне посчастливилось побывать в освобожденных зонах Южного Вьетнама..

Хождение детей по мукам

Позади — долгие часы трудного пути через джунгли. Под ногами — едва различимая тропинка. Когда спереди. от головы колонны донесется предостережение: «Кхом!» — надо наклониться, а то ветки хлестнут по глазам.

Небольшой ручей, полный бурой воды, широко разлился после дождей, на нем пузырится грязная пена. Осторожно ступаем по мостику из двух узеньких, словно смазанных салом бревнышек. Головы у всех тщательно обвязаны платками, брюки закатаны до колен: под листьями притаились пиявки конят. Их легче заметить и сбросить, если ноги обнажены. Тогда можно не дать им впиться в кожу. Кто-то из идущих сзади останавливает меня предупредительным возгласом.

— Конят!

Действительно: одна уже сидит на икре, вторая еще крутится на ремешке сандалии. Укус такой пиявки не так болезнен, как, скажем, укус скорпиона, но кровь из ранки сочится долго, и остановить ее не так-то легко…

* * *

Постепенно лес редеет. Издалека все явственнее доносится шум голосов. Нас встречают две молодые женщины, одетые в такие же, как на мне, черные широкие брюки и свободные блузы.

Затем тропинка становится шире. Поворот — и перед нами открывается широкая поляна с построенными на ней шалашами. Нас сразу же окружает толпа детей. Возгласы, смеющиеся личики, доверчиво протянутые ручонки. Мальчики и девочки восьми, десяти и двенадцати лет… Приветственный шум и крики, среди которых я сразу различаю два слова: «Ба-лян» и «Ма»…

Я вдруг перестаю быть писательницей из далекой страны: просто я снова мать двух девочек. Сейчас они готовят школьные уроки, как и тысячи их ровесниц в Польше, Советском Союзе и других странах Европы…

— Ма! Ма!..

Июнь в большинстве европейских стран — это месяц окончания учебного года. А тут в одной из только что открытых школ я попала на торжество… начала занятий! Дело в том, что школы на Юге функционируют в специфических условиях, во многом отличающихся от наших. Волнение перехватило мне горло, когда я услышала хор детских голосов, поющих перед знаменем НФО песнь-гимн фронта — гимн, который всюду сопровождал меня во время поездки по Южному Вьетнаму: