Мост мертвеца - [23]

– Не хочешь составить мне компанию в перерыве между сменами? – спросила Келли, проходя мимо в очередной раз.

– Не могу, – сказал я, чувствуя, как мой мозг превращается в комок жира. – У меня сегодня много дел.

Сверкнув на меня взглядом, Келли принялась собирать бутылки и стаканы, которыми, словно стреляными гильзами, была завалена стойка.

– У меня сейчас перерыв, – повторила она. – Это твой последний шанс.

Вероятно, мне следовало бы устыдиться того, что я напился, вместо того чтобы помогать другу. Как говорится, от дурных привычек трудно избавиться.

Мы уже направлялись к двери, когда в зал вошла студентка-стажер с бордовой полосой посреди черепа. Она молча протянула мне запечатанный конверт. Поблагодарив ее, я сунул конверт в задний карман джинсов.

Глава 7

«Ты полный кретин!» – мысленно выругал я себя. Я успел относительно протрезветь, и мы с Келли лежали голые вместе с целым хозяйством плюшевых игрушек в ее двуспальной кровати.

– Я в жизни хочу только того, чтобы у меня все сложилось как у героини «Красотки», – сказала Келли, тычась носом мне в шею.

Этот фильм она смотрела по меньшей мере раз в месяц, пуская слезу в самых сентиментальных местах, словно его герои были лучшие друзья, с которыми она не виделась многолет.

– Мне пора уходить, – сказал я.

Мы с Келли спали вместе с лета. Ее муж, торговец машинами, решил, что она стареет слишком быстро, и променял ее на молодую фотомодель. Однако те недостатки, которые выводили его из себя, для меня, наоборот, делали Келли еще более привлекательной. Складки в уголках глаз, морщинки, слегка отвисшая кожа на подбородке лишь делали ее более ранимой и настоящей.

Вначале все было хорошо. Келли очень аккуратная. Дома у нее безупречный порядок. Она не курит и не жует табак. У нее хорошее чувство юмора, и она любит пошутить. Она заботится о своей кошке. Цветы у нее дома крепкие и здоровые. Она честная. Она трудолюбивая. И она замечательная любовница.

Я мысленно добавил к этому все, что узнал впоследствии. Даже несмотря на хорошее чувство юмора, Келли совершенно не умеет смеяться над собой. У нее «пунктик» насчет чернокожих. После окончания школы она не прочитала ни одной книги. Я не мог точно сказать, читала она в школе что-нибудь или нет. До того самого мгновения как заснуть, она не перестает говорить. Кажется, малейший промежуток времени, проведенный в тишине, за исключением секса, приведет к концу света. Ее любимые темы – мыльные оперы и жизненные функции организма. Она терпеть не может джаз и классическую музыку. Телевизор у нее всегда включен, даже когда ее нет дома. Готовить она умеет только острый соус.

– Мое судебное разбирательство продвигается вперед, – сказала Келли.

– Замечательно, – ответил я.

– Братья Раццано согласились представлять мои интересы, – продолжала она. Перекатившись, уселась мне на бедра и добавила: – Я их засужу, к чертовой матери, Джейк.

Несколько месяцев назад Келли пробовала устроиться официанткой в ресторан сети «Хастлер» неподалеку от Бингхэма. Как и «Хутер», «Хастлер» предпочитает официанток в теле. Когда Келли отказали, она решила, что стала жертвой дискриминации по возрасту.

– Разве здесь есть чего стыдиться? – спросила Келли, лаская свои груди так, будто это были пасхальные яйца работы Фаберже.

– Нет, – согласился я.

Что касается грудей, у Келли они впечатляющие. Даже в сорок с лишним лет торчат вверх двумя зенитными ракетами.

– В «Хастлер» берут только детей с большими сиськами, – сердито промолвила Келли, – и это неправильно.

Опустившись на меня, она погрузилась в мои руки. Скользнув затвердевшим соском по моей груди, опять ввела меня в себя. Ее волосы упали мне на глаза, перекрывая свет изокна.

Келли начала двигаться в ленивом, размеренном ритме. К тому времени как мы достигли оргазма, мы метались по кровати, подобно зайцам в силках, ее губы не отрывались от моих, а язык прижимался к горлу. Как только сердце у меня закончило бешено колотиться, я провалился в черную дыру.

Проснулся я от грохота мусорных контейнеров в переулке под окном. Открыв глаза, увидел в нескольких дюймах от себя лицо Келли. Лоб у нее был покрыт бисеринками пота. Кончиками пальцев она смахнула выбившийся локон, упавший на глаза. Ее влажная кожа по-прежнему клеилась к моей.

– Я люблю тебя, Джейк, – прошептала Келли. – Если ты на мне женишься, я буду трахать тебя вот так день и ночь напролет.

Я взглянул на часы. Было уже четверть третьего.

– Проклятье! – пробормотал я, усаживаясь в кровати.

Глаза Келли наполнились слезами. Бесполезно было объяснять, что я уже опоздал на допрос, устроенный шерифом. За последние месяцы она слышала от меня слишком много самых разных отговорок и больше мне не верила.

– Ты уже замужем, – напомнил я, натягивая носки.

– Я имела в виду, пото́м, – с жаром произнесла Келли. – Ты заслуживаешь счастья, Джейк. Когда мы только познакомились, ты был так подавлен… Я могу сделать тебя счастливым. Я в этом уверена. Я тебя так люблю, малыш!

Она ждала, что я тоже скажу, что люблю ее. Это слово так часто используется для объяснения основных половых потребностей, для поэтического оправдания миллионов жалких совокуплений, происходящих ежеминутно по всему миру… Один раз я уже отдал свою любовь, но Блэр отшвырнула ее прочь.