Мост к людям - [128]

— Какой же тут поклеп?! — умоляюще сложил гость белые ладони и протянул их в зал, будто обращался к самой справедливости. — Я не знаю никакого Хворостяного, я даже такой фамилии никогда не слышал!

— Так нечего и болтать, если не знаешь, — обрезал его дед. — А я его сызмальства знаю, я с его матерью в церковноприходскую в один класс ходил. И на суде я был, и после суда имел с ней разговор, и она мне всю правду, как на духу, рассказала.

«Боже, какой позор!» — подумал актер, но вслух произнес:

— Может быть, в таком случае вы поделитесь с нами своими сведениями? — Это звучало несколько покровительственно и даже высокомерно, но было ясно, что бедняга даже сам не понимает, что именно в этом его ироническом предложении как раз и заложен ключ к единственному выходу из положения, в котором он находился.

— А чего ж, расскажу, — с веселой готовностью согласился дед и тут же стал проталкиваться между стульями к проходу.

В зале поднялась новая волна веселого оживления. Старика подбадривали выкриками, в разных концах раздавались аплодисменты. И только Свирид Иванович что-то взволнованно говорил гостю, вероятно высказывая какое-то опасение. Но теперь уже, как видно, гость успокаивал его, потому что весело улыбался, увлеченный неожиданным приключением, как и все присутствующие.

Дед Мороз осторожно, словно ступая по льду, поднялся по деревянным ступенькам на сцену, уверенно взмахнул правой рукой в сторону Свирида Ивановича и сердито произнес:

— Отойди!

Председатель колхоза послушно отступил в сторону и протянул деду микрофон.

— А это к чему? — возмутился дед, поднося микрофон к подслеповатым глазам. Он кашлянул, и кашель его прозвучал с такой силой, что старик даже испугался.

В зале раздался хохот, а дед еще какое-то мгновение ошалело смотрел вверх, словно искал под потолком шутника, который так громко передразнивает его.

— Да это же микрофон, чтобы людям слышнее было! — захохотал уже и Свирид Иванович.

— Я буду правду говорить, а ее и без твоих штучек услышат! — сердито огрызнулся дед и протянул микрофон председателю колхоза. — На, а то брошу на пол! Он швырнул микрофон, и Свирид Иванович едва успел его подхватить.

— Так вот, люди добрые, — обратился дед к залу, — я вам скажу, как на самом деле было. Что судилась Анастасия, то есть Настя Хворостяная, с сыном, то это истинно так, отрицать того не буду. А вот что Иван плохо с матерью на суде себя вел — брехня! Вы хоть из столицы приехали, — закинул он гостю, — но извините, о парне я вам такого говорить не позволю. Ивана, если хотите знать, и на суде не было! Молодица его Приська, та была, а Ивана не было. Она, эта чертова невестка, всему и причина. Мать с сыном, с тех пор как он родился, душа в душу жили. Один же он у нее, так как же может быть иначе?! И она его любит, и он ее всегда уважал. Чтобы старой денег на пропитание не давал — такого быть не может! Да она же за мужа пенсию получает, и хата у нее своя, и какое ни есть хозяйство. Так с чего б она за эти тридцать рублей тягалась по судам с родным сыном и позорила свою седую голову?!

— А вот же сами говорите — судилась! — попробовал его подзадорить гость.

— Так разве же я отрицаю? — вырвался у деда справедливый гнев. — Судилась и тридцать рублей на месяц отсудила! А только она их по суду получает и сыну назад отдает.

— Вот тебе и раз! — удивленно крикнул Свирид Иванович. — У сына отсудила и сыну же и отдает!

— Потому что дело не в деньгах, а в мотоцикле! — все сильнее распалялся дед. — Я сколько знаю Ивана, он с велосипеда не слазил. Страшно любил всякую механику, потому и механизатором стал. И сколько помню хлопца, всегда мечтал о мотоцикле. Ну, ясное дело, пока в школу ходил, только мечтать и мог, а когда женился и начал хорошо зарабатывать, решил купить. Но чертова жена его Приська такая ведьма, что он и заикнуться об этом не мог. Сколько в хату принесет, все заграбастает — и под замок, в сундук. Он, бедолага, и так ей, и сяк: мол, и тебя на мотоцикле буду возить, кур или там какую сотню яиц на базар не будешь таскать пешком. А она ни в какую! Тогда он к матери: вы, мол, отсудите, я себе в магазине мотоцикл возьму, а вы этими деньгами каждый месяц выплачивать будете. — Дед пробежал глазами по рядам. — Вон они там сидят вдвоем со своим Иваном, пусть скажут, брешу я или правду говорю?

Где-то на середине зала с места вскочила упитанная молодица в сером платье с красивым запылавшим лицом и, обращаясь к мужу, который сидел рядом и блаженно улыбался, процедила сквозь зубы:

— А мне сказал, что правление мотоциклом премировало… Ну хорошо, возвратимся домой, я с тобой поговорю…

И под насмешливые выкрики выбежала из зала.

— Что, Иван, испугался? — хихикнул дед в сторону молодого человека, которого в темноте не видел, но знал, что тот сидит рядом с пустым стулом, и добавил: — Ничего, не печалься, пока молоды, рядно помирит…

В зале поднялось бог знает что — помещение сотрясалось от хохота и аплодисментов. Дед еще что-то говорил, он аж перегибался через рампу в надежде, что так его лучше услышат, но в конце концов безнадежно махнул рукой и поковылял со сцены вниз.