Мост к людям - [130]
Глаза мои сверкнули. В них, как мне казалось, Оксана имела возможность прочитать все, что у меня было на душе.
Неожиданно я почувствовал на себе чей-то взгляд. Задрав голову, я увидел девушку, только что так несправедливо осуждавшую нас. Перегнувшись через поручни, она стояла на ступеньках прямо над нашими головами и, как видно, все это время наблюдала.
Ее насмешливая физиономия испортила мне настроение. Что ей нужно? По какому праву она сует свой нос в дела посторонних людей? Я уже готов был высказать ей все, что думал, но чувство собственного достоинства помешало мне вступать в спор. Я сделал вид, будто не замечаю ее, и повернулся к своим товарищам:
— Пойду поищу места на палубе.
Невольно я пошел не к ступенькам, над которыми стояла девушка и по которым проще всего было добраться до палубы, а вдоль коридора, к кормовому люку. Однако я сразу сообразил, что эта девица еще, чего доброго, вообразит, будто я ее избегаю. Пришлось повернуть. Не глядя по сторонам, я спокойно поднялся по лестнице, гордо неся свое ущемленное достоинство. Но оказалось, что девушка уже ушла и моего поступка оценить не могла.
Пассажиров на палубе было не много. Да и неудивительно — все теперь стремились попасть на новые комфортабельные пароходы, которых уже немало ходит по Днепру; старые калоши, подобные этой, достаются либо неудачникам, либо тем, у кого горит срок командировки и они торопятся уехать любыми средствами передвижения.
С востока налетал довольно резкий ветерок. На палубе пассажиры устраивались на ночь. Я наблюдал, как они стараются защитить себя от ветра при помощи ватников и пальто, и понял, что наши муки еще впереди. Солнце только клонилось к западу, а мой легкий пиджачишко уже пронизывало насквозь. Что же будет через час, когда солнце скроется? А ночью? Ведь нам еще целых пятнадцать часов до Киева!
Когда я возвращался через второй класс, меня вдруг осенила блестящая идея: а нельзя ли вместо завтрашнего такси купить одну плацкарту для Оксаны и, пользуясь ее присутствием во втором классе, зайти невзначай — ну, скажем, в гости, что ли? А там и… пристроиться на верхних полках! Благо каюты совсем пустуют.
Я поделился своим замыслом с друзьями. Они радостно одобрили его. И верно, ведь никто не может запретить палубным пассажирам проведать своих друзей во втором классе и находиться там, сколько им вздумается, особенно если каюта пуста и они никому не мешают.
Мы сидели в душном коридоре и, увлеченные блестящей идеей, с аппетитом уплетали крутые яйца с огурцами, позабыв о наших недавних невзгодах. Наперебой мы стали рассказывать друг другу соответствующие обстоятельствам истории, связанные с нашей студенческой жизнью, вспоминая столь же несложные наивные хитрости, к которым прибегали тогда. Моя идея, как оказалось, пробудила в памяти множество всяких случаев и веселых проделок, к которым нам в свое время доводилось прибегать с целью экономии ограниченных студенческих финансов. Сашко, например, рассказал, как он, получая стипендию в бытность свою первокурсником, всегда просил кассира выдать ему одну целую десятирублевую купюру, имея ее при себе, можно было проехать в трамвае без билета — разменять такие большие деньги кондуктору обычно бывало нечем. А кто же мог заставить идти пешком человека, который с готовностью протягивает червонец за проезд?! Мы понимали, что с морально-этической стороны такие проделки не выглядели безупречными, но не считали их государственным преступлением. Что же касается нашего нынешнего намерения, то пустые каюты и наша благородная бедность давали нам, казалось, полное право обеспечить себе спокойный сон с помощью невинной хитрости.
Покупать плацкарту отрядили меня. Степенно, с независимым видом, как положено человеку, желающему приобрести место в каюте второго класса, я снова поднялся на палубу и уверенно направился к капитанскому мостику. Там находилось трое мужчин в форменных кителях. Они явно томились от набившего оскомину созерцания давно знакомых, медленно проплывающих мимо ландшафтов. Когда я подошел, все трое оторвали взгляды от реки и повернули ко мне лица.
— Можно поговорить с капитаном? — спросил я, обращаясь сразу ко всем.
— Сделайте одолжение! — и один из них, дородный, в летах человек с длинными казацкими усами, поднялся мне навстречу.
— Скажите, пожалуйста, не найдется ли у вас места во втором классе?
— Чего другого! — весело воскликнул капитан. — Выбирайте любое, все свободны. — Он перегнулся через поручни, крикнул: — Мотя! — И, не дожидаясь ответа, добавил: — Найдете проводника второго класса, она вам все устроит.
Я поблагодарил и спустился вниз. Пока все шло как по маслу. Меня только покоробило, что проводником второго класса, названного капитаном Мотей, оказалась именно та рыжая девчонка, с которой у меня уже сложились не совсем дружелюбные отношения. Не знаю, как она пронюхала о моем разговоре с капитаном, но когда я встретил ее в коридоре, она еще издали крикнула, отпирая одну из кают:
— Занимайте эту! Деньги за билеты давайте мне.
Она держалась вполне официально и разговаривала со мной довольно сухо. В зеленоватых ее глазах не крылось и намека на прежнюю насмешливость: то ли чувствовала всю ответственность служебного долга, то ли считала неуместным легкомысленный тон в разговоре с пассажиром теперь уже второго класса… Так или иначе, передо мной стояла совсем не та задиристая девчонка с колючим язычком, так недавно задевавшим меня за живое.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.