Мост к людям - [127]
В зале царила тишина. Передние ряды заняли старшеклассники местной десятилетки — аккуратно причесанные девушки с бантами на головах и парни в свитерах и блестящих куртках. Сзади сидели старшие, тоже одетые по-праздничному, а у боковых дверей живописной стайкой теснились пять девушек в беленьких фартучках — те, что должны были прислуживать за праздничным столом, накрытым в честь знаменитого гостя в одной из боковых комнат Дворца. Все слушали, боясь пропустить хоть одно слово. Актер это чувствовал, и голос его звучал проникновенно и четко.
Когда он дошел до того места, где старая Анастасия Васильевна Хорунжая объясняет судье, почему она не хочет отдать сыну свои две комнаты и перейти в одну, из задних рядов послышался возмущенный бас:
— Вот и брехня!
От неожиданности актер с испугом глянул в зал и на миг запнулся. Но свет бил ему прямо в глаза, и того, кто выкрикнул, в темной пропасти зала не было видно. Профессиональная выдержка, однако, победила, и хорошо поставленный баритон повел дальше.
Невестка бросала Анастасии Васильевне Хорунжей нетерпеливые реплики, и судья угрожал, что, ежели она не замолчит, ее выведут из помещения суда. На какое-то время молодая женщина замолкала, но тогда в неправый бой с позорной рьяностью бросался сын Микола, а мама с болью стыдила его, и судья уже почти не скрывал, что он на ее стороне.
— Ну, говорю же, чистая брехня! — снова крикнул бас из задних рядов, еще раз предоставляя актеру возможность удостовериться, что акустика в новом зале колхозного Дворца просто чудесная.
На сцене наступила тишина, а зрители зашикали на нетерпеливого крикуна. Но он не унимался и басовито настаивал на своем:
— Брехня — и только! И фамилия Настина не Хорунжая, а Хворостяная, и сына зовут не Микола, а Иван, и не за хату они судились, а за деньги!
— Кто это там скандалит? — вышел из-за кулис и грозно спросил Свирид Иванович.
— Ну вот, уже и «скандалит», — отозвался снова басовитый зритель. — Только голос подай, так уже и в хулиганы попадешь!
В зале послышался сдержанный смех. Актер стоял и беспомощно смотрел на председателя колхоза.
Свирид Иванович вышел на сцену.
— Товарищи! Да что же это такое? — возмутился он. — К нам гость уважаемый приехал, искусство свое привез, а мы… — Он посмотрел на гостя, который нервно потирал руки и виновато улыбался. — Вы уж, пожалуйста, извините, наверное, кто-то на радостях преждевременно хлебнул лишнего. — И снова сурово обратился к невидимому скандалисту: — Чтобы мне было тихо!
— А ты правде рот не затыкай, — послышался тот же сердитый голос из зала. — Ишь, «хлебнул лишнего»! Слыхали вы такое?!
Свирид Иванович рассвирепел не на шутку:
— Ну-ка, поверните луч на хулигана!
Прожектор повернули в зал, и луч уткнулся в неказистую фигуру с морщинистым лицом и обвисшими усами.
— Так я и знал — Мороз! И всегда вы впутываетесь не в свое дело! — с досадой произнес председатель колхоза.
— Ты перво-наперво светило свое убери, — приказал дед, щуря подслеповатые глаза, и, когда его приказание выполнили и луч уткнулся в потолок, продолжал: — А что не в свое дело встреваю, то не кори, потому как я за правду!
Зрители захохотали, а Свирид Иванович, беспомощно разведя руками, посмотрел на гостя, который неестественно улыбался, уже понимая, что выступление его сорвано.
— Вот какое дело, дед, — промолвил Свирид Иванович, собираясь покончить с неприятностью, — или сидите молча, или прикажу вас вывести…
— Вывести? — вскипел дед Мороз. — Меня вывести?! Ну-ка, сукин сын, попробуй! — Он начал засучивать рукава, словно собирался драться на кулаках. — Слыхали вы такое? За правду — вывести! Да я тебя на чистую воду так выведу, что не вспомнишь, как и зовут!
В зале поднялось бог знает что. Школьники вскочили с мест, пританцовывали и хохотали, а старшие повернулись к задорному деду и тоже заливались смехом. В зале стоял сплошной шум, всеми овладело буйное веселье, и ясно было, что утихомирить публику уже не удастся.
Дед Мороз все еще размахивал руками и угрожающе выкрикивал что-то, но на сцене уже не слышно было, что именно.
— Ну что ты с ним поделаешь! — сокрушенно пожаловался Свирид Иванович гостю. — И вывести деда из зала неудобно, и закончить не даст!
— Закончить все равно не удастся, — произнес актер, как бы покоряясь неумолимой судьбе. Он вдруг отошел на середину сцены, поднял руку и выкрикнул: — Товарищи, прошу внимания!
Зрители сразу смолкли, а дед Мороз сел.
— Тут произошло недоразумение, — поучительно начал гость после короткой паузы. — Как все мы видим, один наш уважаемый зритель, наш старший товарищ, совершенно ошибочно воспринял события, происходящие в художественном произведении, за факт, который якобы имел место в реальной действительности. Такие ошибки случаются нередко… Бывает, что вследствие непонимания специфики художественного творчества кое-кто отождествляет творение художественной фантазии с подлинными событиями. Но такое толкование…
— Ты что, дураками нас считаешь? — снова вскочил с места дед Мороз. — Или, может, у нас детей никогда не было и не знаем, что и к чему?! Да если Иван Хворостяный не дурак, он тебя за поклеп в суд потащит!
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.