Мост - [137]

Если даже не совсем так, все равно Сафо живет в какой-то выдуманной жизни. На эту неправду толкает и Тражука.

Но, может быть, и не совсем правильно утверждать, что в Сафо «все ложно». Ничего удивительного нет в том, что дочь городского мещанина живет в выдуманной ею самой жизни. Подлинная жизнь — в среде народной. Такие женщины, как Сафо, до революции не понимали народ, а во время революции стали его бояться.

Если говорить о Сафо, «простого люда» она не боялась. С детства привыкла и к городским извозчикам, и к деревенским мужикам — и к русским, и к чувашам. И все же, обучаясь в гимназии, читая Блока, возомнила о себе слишком много. Одно время она мечтала выйти замуж за сына богатого купца… Но Половинкин обманул ее, бросил.

Время смутное. Женский век не долог. И вот она столкнулась с Тражуком. В вечер знакомства «комиссар» казался ей необыкновенным, не похожим на других, и она решила сделать его героем своей ложной жизни.

У Сафо были свои планы. Она и не думала выходить за Тражука замуж. Для замужества отыщется инвалид войны, какой-нибудь офицер или настоящий комиссар.

«Прожгу молодость с этим бородатым Русланом, — так называла она его. — Иначе она все равно истлеет. Хоть будет о чем вспомнить…»

Сафо уложила в ридикюль несколько красивых безделушек, ей казалось, что они приукрасят комнату холостяка; сегодня Сафо проведет ночь в уединенной комнате вместе с ним.

Тражука в назначенный час дома не оказалось. Сафо не дождалась его прихода. В руки какой еще волшебницы мог он попасть? Не встретилась ли какая-нибудь Наина? Наина… Вначале Сафо рассмеялась, потом — запечалилась, приревновала. А потом разозлилась на себя.

«Нет, к чему подозрения? Слишком много чести — ревновать такого липового героя…»

И все же Сафо почему-то не отправилась сразу домой, медленно прошлась по главной улице, не замечая встречных знакомых. По этой дороге она никогда прежде не ходила. Очутилась у здания Советов. Но не вошла.

Если бы, перейдя на противоположную сторону улицы, она подняла глаза и посмотрела вверх, Сафо могла бы увидеть Тражука, который, как всегда, устав от дел, вышел на балкон. Да и Тражук, перегнувшись через перильце балкона на третьем этаже и поглядев вниз, наверняка заметил бы нарядно одетую девушку. Тогда, может быть, даже сбежал бы с третьего этажа. Но у Тражука нет привычки свешиваться с балкона и глазеть по сторонам… А противоположный тротуар при желании и так хорошо виден, только нет нужды его обозревать. Тражук только и успел заметить, как красиво одетая женщина перешла на ту сторону улицы…

В эти дни Тражук много передумал о Сафо и решил найти повод для разрыва.

Поводом таким, сама того не зная, оказалась сноха Элим-Челима Праски.

Мирской Тимук все же отомстил непокорной женщине, подвел ее под арест. Она действительно гнала самогон — это знали все: не прислушалась к словам свекра, ни к замечаниям односельчан, ни к предупреждению Тимрука от имени Совета. Однако она все же в тюрьму не попала, как хотел того Мирской Тимук — ее отвергнутый поклонник, который на нее донос послал. Праски вызвали в город, и та, решив, не весточка ли какая о муже пришла, быстро собралась и поехала.

Одетая по-чувашски красивая и молодая женщина удивила начальника милиции. Бумаги на нее были не оформлены как надо.

Как узнаешь, может, составители акта торопились, сами приложились к стопке с самогоном. Нужен еще и переводчик, чтобы поговорить с хорошенькой преступницей. Позвонил в уком. Оттуда вскоре пришел Тражук.

— Зачем варила кумышку? — сердито спросил он Праски. — Что мне людям сказать? Как помочь тебе?

— Потом объясню тебе, Тражук, зачем варила. — Праски очень обрадовалась встрече с Тражуком. — Меня, верно, посадил Мирской Тимук. Он напал на меня, хотел овладеть. Я не сдалась, плеснула ему в лицо кумышкой. Ты объясни, что посадил меня тот самый, кто сам сидел в тюрьме, да еще он и против Советов. А насчет меня скажи, что кумышку варила не я, а свекровь, а я в то время в баню случайно вошла.

— У тебя же нет свекрови! Уж не на свекра ли хочешь ты свалить?

— Нет, нет! Об Элим-Челиме не заикайся. Еще общего жениха нашего посадят, чего доброго. Скажи, что свекровь. Откуда им знать, есть она у меня или нет?

Тражук едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. С этой второй Кидери и разговаривать бесполезно. Он все объяснил начальнику милиции. Узнав, что по проискам кулаков арестована жена красного партизана-командира, тот тут же приказал ее отпустить.

И Праски освободили, однако Тражуку все же пришлось дать подписку, что он за нее ручается.

— Ну, и что мне теперь с тобой делать? — раздраженно спросил Тражук. — Проводить бы домой побыстрее…

— Проводить еще успеешь, — в отпет улыбнулась Праски. — Сначала накорми. Есть хочу, спать хочу и тебя хочу поцеловать за то, что меня спас, — она беспечно захохотала, не обращая внимания на уличных прохожих.

— Попристойнее веди себя! Я за тебя подписку дал. Теперь ты должна меня слушать и не бесчинствовать, — сказал Тражук несколько высокомерно.

— Что это значит — подписку дал? — продолжала куражиться Праски. — Если я снова стану варить самогон, тебя в тюрьму посадят? Если так, то не я, а ты в моих руках.