Мост через Лету - [134]

В заботах и волнениях дожил до вечера. Не обедал. Пропал аппетит. Поужинать Лешаков себя принудил. Приготовил на скорую руку яичницу. Пока он жевал, раскрытый чемодан стоял на полу, у ног, и три гладкотелые ракеты матово поблескивали в неярком свете настольной лампы. Они глядели скромно и грозно, как смотрит оружие, — чем проще вид его, тем оно в деле серьезней. Снаряды Лешакова выглядели внушительно. Как бы публику на галерее не перепугать, подумал он. И принялся сочинять отговорочку, этакое отвлекающее.

Инженер долго перебирал уловки, пока не остановился на метеорологическом варианте. В кино и по телевизору часто показывали запуск исследовательских ракет, больших и малых. К ним привыкли. А то, что запуск в необычном месте, так кто их разберет, метеорологов. Понадобились пробы городского воздуха, где же их брать, как не в центре, на Невском.

Лешакову объяснение очень понравилось, он сам предложил бы такому человеку на улице или в галерее помощь, все-таки инженер, какая-никакая, а квалификация. И причина нормальная — исследование атмосферы. Он решил, если будут путаться под ногами, докучать любопытством, мешать зеваки, надо привлечь из толпы кого-нибудь поскромнее в помощники.

Остаток вечера инженер посвятил тренировке по развертыванию системы в рабочее положение.

Лешаков засекал время. Чемодан в руке, сумка на плече — он стоял у двери. Длинными шагами пересекал комнату, точно и мягко опускал ношу на паркет перед подоконником, откидывал крышку, поднимал и устанавливал ракеты на направляющих. Быстро подключал кабель, торчавший из сумочки, и с пусковым пультом в руках отходил на три шага: больше не требовалось, после лесных испытаний инженер взрыва не опасался. Серьезно поворачивал он рычажок контрольно-измерительного прибора — стрелка подскакивала на максимум. Функционировала система безукоризненно.

Лешаков удовлетворенно собирал чемодан. И повторял упражнение в заученном порядке. С параноическим упорством инженер отрабатывал каждый элемент своих действий. В реальных условиях психологические помехи усиливаются, резко возрастает фактор случайности, и он добивался автоматических реакций.

Лешаков вошел в раж. Соревнуясь сам с собой, он совершенно заигрался и не сразу расслышал, когда окликнули его из коридора, позвали к телефону.

— Да? — тревожно спросил инженер и услыхал счастливый смех Вероники, она прилетела из Симферополя и только что добралась из аэропорта домой.

— Приезжай, — не задумываясь позвал он.

— Я с дороги. Да и поздно, муж не отпустит.

— А который час?

— Одиннадцать, — Вероника смеялась, как русалка. — Ты что, совсем задвинулся?

— Похоже на то, — признался инженер.

— Ложись спать. Завтра увидимся.

— А может…

— Утро вечера мудренее.

* * *

Шестого сентября Лешакова разбудил телефонный звонок. В последние дни спрос на него повысился.

— Старик, ты что квелый такой, — донесся глухо, издалека Валечкин голос, — я тебя разбудил? Разбудил, говори?.. Плохо слышно. Ну, ты и задаешь храповицкого, обед скоро.

— Ты откуда? — спросил Лешаков спросонья. — У вас в Перми другой временной пояс.

— В какой Перми, парень? Мы дома. Да, я и Лиля. Дома уже. И сегодня опять уезжаем. Вечером, да. На пароходе до Астрахани, понимаешь. Свадебное путешествие. Круиз.

— Поздравляю! — окончательно проснулся Лешаков и заорал. — Поздравляю вас!

— Подожди поздравлять, рано. Свадьбы-то пока не было. Вернемся, тогда…

— Свадебное путешествие перед свадьбой?

— Конечно, — веселился утренний Валечка. — Сам знаешь, как с ней, с Лилей… Может, свадьба и не состоится, зато свадебное путешествие точно. Будет, что вспомнить.

— А-а, — понял, наконец, Лешаков. — Дошло.

— Вечером заглянем.

— Давайте.

Лешаков повесил трубку и отправился досматривать сон. Но к полудню он проснулся окончательно. Встал. Вяло проделал гимнастику, принял душ. И оделся по-воскресному, повязал галстук.

Вероника, сияя глазами, появилась во второй половине дня, загорелая, свежая — наливное яблочко. Но когда в дверях, как в портретной раме, предстал перед ней Лешаков, зеленый, замученный, с кругами подглазин, с торчавшими по-птичьи перьями волос, настроение у нее надломилось.

— Что случилось? — с места спросила она. Лешаков улыбнулся голубыми губами. Слегка кружилась голова. Он радовался ее приезду, но выразить радость не хватало сил.

— Жуткая расслабуха, — признался он, — сам не знаю откуда.

— На что ты отпуск истратил!

— А… Долгая история. Потом.

— Нет, рассказывай.

— Я не завтракал, — взмолился Лешаков.

Он считал своим долгом посвятить Веронику в секретный замысел — тесно она связана с ним, последствия могли и на ее судьбе отозваться. Он хотел объясниться, но позднее, вечером, перед расставанием. А теперь не был готов. Момент неподходящий. Требовалась атмосфера, взаимопонимание, контакт. Оба они явились из разных миров.

— Не сейчас, — сказал он, обретая привычную твердость.

И Вероника, услыхав упрямую интонацию, уступила. Но тотчас потребовала компенсацию.

— Ладно, — согласилась она. — Сначала пойдем в ресторан. Надо тебя подкормить.

Лешакова в ресторан не тянуло. Он из дому выйти не мог. Который уже день наружу не вылезал, сидел тихо, как улитка. Не высовывался. При мысли, что надо появиться на людях, ему стало не по себе. И Вероника в другой раз непременно заметила бы. Но упрямая и красивая, избалованная курортом, она гнула свое, требовала тотчас же собираться и не слушала отговорок.