Моссад. История лучшей в мире разведки - [2]

Кроме того, совершенно очевидно, что в таком специфическом государственном образовании на социально-политическую ситуацию в стране влияют религиозные процессы и тенденции; позиции религии — неоднородной, кстати, хотя и государственной, — очень сильны. Точно так же политические действия, векторы иммиграции (алии) и реалии всех основных государственных институтов постоянно изменяют обстановку — точно так же, как сами они зависят от ситуации и подвержены ее влиянию.

О некоторых из социальных институтов, например о роли армии в израильском обществе, в других исследованиях сказано уже немало. Здесь пойдет речь о службах, обеспечивающих безопасность государства методами разведки и контрразведки, — не потому, что таких исследований не существовало или автор располагает принципиально иными сведениями, переворачивающими уже сложившиеся представления, а скорее всего потому, что историческая дистанция дает больше оснований для их беспристрастной оценки и анализа. Некоторые из процессов, попросту не замеченных, не проявленных в должной мере, сейчас, на рубеже веков, развернулись вполне очевидно. Другие же явления замалчивались в исследованиях или давались с большими натяжками и оговорками, скорее всего из опасения выглядеть «непатриотичными». Но по нашему глубокому убеждению, патриотизм никак не предполагает за-шоренность и замалчивание негативных явлений.

ЧАСТЬ 1 ЭТО БЫЛО НЕДАВНО…

Глава 1. ВРЕМЯ РАЗБРАСЫВАТЬ КАМНИ

Итак, официальное начало.

…30 июня 1948 г. шестеро мужчин в хаки поодиночке нырнули в здание № 85 по улице Бен-Иегуда в Тель-Авиве, где на втором этаже дома под вывеской «Консультационные услуги» располагалась штаб-квартира организации, известной под названием «Шаи».^[1] Это была служба разведки подпольной армии палестинских евреев, армии, известной ранее, до получения Израилем независимости, как «Хагана» («Оборона»). Управление «Шаи» также называли аббревиатурой РСЕА — разведывательная служба Еврейского агентства.

Собственно «Шаи» на то время занималась общей разведкой и сбором информации, а другое управление при ЕА, управление «Моссад» — контрразведывательными и специальными операциями; еще, так сказать, в «эмбриональном периоде» израильские службы разведки и контрразведки уже были весьма знамениты как своей эффективностью, так и жесткостью действий.

Теперь пришло время изменить не только название, но и структуру и особенности действий. Через 6 недель после официального провозглашения (15 мая 1948 г.) Государства Израиль «Хагана» вошла в состав вооруженных сил страны (точнее, стала их основой), что ознаменовало конец организации «Шаи» — и рождение нового израильского разведсообщества.

Люди, собравшиеся в тот день в Тель-Авиве, были руководителями (а иногда и основателями) секретных служб, составляющих современное израильское разведывательное сообщество. Эти люди, служащие только-только рожденного государства, все без исключения были далеко не новичками, все обладали огромным, как правило, многолетним опытом проведения тайных операций: шпионаж, контрабанда, сбор информации любыми, даже сверхжесткими методами — они делали все, что требовали обстоятельства, во имя создания страны и обретения ею независимости, а также утверждения в ней идеалов сионизма. Немного примеров в истории, когда страна (а не просто форма государственности, как, скажем, иерократия, коммунизм или нацизм) создавалась как воплощенная идея.

О реальном участии руководителей разведки во внутренней политике Израиля, или, как считают более уместным сказать некоторые авторы, «в процессе становления и развития демократии», сведений не так много.

Апологеты утверждают, что руководители спецслужб «всегда оставались на позициях наблюдателей и никогда не принимали полноценного участия в политическом процессе». Равнялись, дескать, на англичан: с одной стороны, на английских контрразведчиков, которые в свое время достаточно жестко и эффективно вели борьбу с подпольным движением евреев в Палестине, а с другой стороны — на лондонских политиков. Им нравились и те и другие. Но весь исторический опыт, накопленный в мире, свидетельствовал о том, что не существовало рецепта, как защитить страну во время войны, не подавив одновременно демократию, — особенно на Ближнем Востоке, чуждом западным представлениям и ценностям. Пожалуй, только у англичан накопился кое-какой опыт; теперь надо было попытаться им воспользоваться — и те, мягко говоря, резкие и кардинальные действия, которые предпринимались разведчиками и вызывали самую не-однозначную реакцию, были исканиями, предпринятыми с самыми добрыми намерениями.

Есть и другие мнения. Наверное, никак нельзя сбрасывать со счетов, что многие высшие руководители Израиля — вплоть до премьер-министров и президентов — достаточно долго проработали на руководящих постах в разведывательном сообществе или хотя бы служили в каком-либо из его подразделений, а у прочих ведущих политиков опытные разведчики были постоянными консультантами и штатными советниками. Важнейшие департаменты правительства, в частности Министерство иностранных дел, не говоря уже о МВД, работало и работает в настолько тесной взаимосвязи с разведчиками, что порой трудно различить официальную и тайную политику. И более чем сомнительными кажутся предположения об их «демократических» ориентирах. Разведчики всех уровней исповедовали скорее тоталитарные нормы и просто ограничивались в действиях идеологическими (сионизм) мотивами.