Москва времен Чикаго - [10]

Но сейчас нужна была только победа. И Андрей подсознательно настраивался именно на нее.

Ворота, как всегда, были плотно закрыты. Усков демонстративно подогнал „Жигули“ к ним вплотную и резко просигналил. В ответ тотчас вышел из двери накачанный мордоворот. Он презрительно посмотрел на машину, точно увидел первобытное чудище, и лениво направился к водителю.

„Привык встречать роскошные иномарки, рожу воротит! Но я ему сейчас покажу!“

И не дожидаясь, пока охранник неторопливо к нему подойдет, резко нажал на газ, а затем тут же ударил по тормозам. „Жигули“ взвизгнули, рванувшись вперед, и тут же резко застопорили у самого носа охранника. Тот невольно сиганул в сторону.

„Вот так-то лучше! — с удовлетворением подумал следователь. — Я заставлю тебя со мной считаться!“

— Ты что, в натуре, рехнулся?! — выпалил охранник. — От кого? От босса?

— От прокуратуры! А ну, быстро отворяй!

Охранник остолбенело вытаращился на наглого парня, который приперся сюда на стареньких „Жигулях“ да еще командует. И естественно, не сдвинулся с места.

Это еще больше разозлило Андрея. Он двинул машину прямо на охранника. Тот прижался уже к самым воротам, не зная, что предпринять. На всякий случай потянул руку в карман. Это движение не ускользнуло от взгляда Ускова. Он быстро выхватил свой „ТТ“ и метким выстрелом, высунувшись из окошка машины, прострелил рукав рубашки охранника.

Тот моментально поднял обе руки вверх.

— Вот так-то лучше! — громко произнес Усков. — И прошу больше не трепыхаться. Если, конечно, жить хочешь.

Затем вынул свое удостоверение, развернул его и показал охраннику.

— Следователь Генеральной прокуратуры Усков. Жаль, что вас здесь часто меняют, а то бы ты меня запомнил. И предпочел бы не связываться.

— Да, мне о вас рассказывали, — все еще не опуская руки, ответил слегка повеселевший охранник. — И точно, советовали не связываться.

— Тогда открывай и никому не звони.

— Да босса на даче все равно нет. Он уже вторую неделю сюда не показывается.

— А это мои проблемы. Живо, ворота!

Как только металлические ворота плавно поехали, открывая путь на территорию дачи, Усков лихо промчался мимо них.

Он, как и раньше, хотел подъехать к дому, который всегда казался ему дворцом. Но через десяток метров был вынужден остановить машину. Старый дом-дворец смотрелся халупой по сравнению с новым замком, который вырос рядом.

Красивый трехэтажный особняк поражал необычной архитектурой и использованием западных материалов. Каждому подъезжающему к нему открывалось прекрасное зрелище прозрачной стены, за которой виднелась круглая парадная лестница с лифтом посередине. Здесь же, в просторном вестибюле, был разбит зимний сад.

Усков посмотрел на все это великолепие из машины и решил, что в этом дворце ему делать нечего.

А вот в прежний кабинет Джевеликяна в старом доме он решил все-таки заглянуть. Вдруг там отыщется что интересное?

Он вышел из машины и хлопнул дверью, даже не закрыв ее на ключ.

„Становлюсь самоуверенным, как Мягди, — подумал он. — Впрочем, если эти ребята и захотят забрать мою машину, то сделают это, в любом случае“.

Но „ребята“ не стали вмешиваться в работу сыщика. Видимо, охранник с проходной все же позвонил своим коллегам в дом и сообщил не только о визите следователя Ускова, но и о своей простреленной рубахе.

Поэтому охранник у входа в дом только кивнул Ускову, словно он был здесь хозяин, и больше ничего не предпринял.

„Да и в самом деле, что я могу сделать? Унести какую-нибудь вещь? Добыть сверхсекретные документы? Так что им можно не беспокоиться“.

Он поднялся по застланной ковровой дорожкой лестнице на второй этаж, где находился кабинет сначала бывшего хозяина этой дачи Юлия Леонидовича, а затем, по наследству, и Джевеликяна.

Здесь ничего не изменилось. Ну а то, что дверь была не заперта, говорило о том, что хозяин здесь давно не был. И уж, во всяком случае, никаких компрометирующих документов и материалов, которые могли бы заинтересовать следствие, не держит.

Андрей скорее формально, чем по обязанности, осмотрел комнату. Прошел к огромному столу с зеленым покрытием.

На нем ничего не было, кроме письменного прибора и часов.

Открыл ящик стола. Другой. И вдруг увидел в нем какое-то письмо.

А вдруг?

Он лихорадочно раскрыл конверт. Вынул лист бумаги.

Почерк показался знакомым.

Так и есть! Это писала Буланова. Журналистка из его родного города.

„Любопытно, какие это у них могут быть общие дела и интересы?“

Андрей быстро развернул лист бумаги и углубился в чтение. Впрочем, текст был предельно коротким и лаконичным.

„Мягди! — писала Джульетта. — Прости меня за беспечность и ветреность. Именно так я бы на твоем месте и охарактеризовала свое поведение. Но я все твердо обдумала и поняла, нам не быть вместе. Уж слишком мы разные люди. Прости. Джульетта“.

— Вот так номер! — не сдержался Андрей. — Выходит, она крутила не только с мэром, но и с Джевеликяном! Вот это да! Впрочем, от этой штучки многие были без ума. Вспомнить хотя бы несчастного Геннадия Геннадиевича, директора металлопрокатного комбината… Похоже, эта роковая женщина приносит мужикам несчастья. Первый несостоявшийся муж отравлен. Вторым несостоявшимся стал преступник, находящийся во всероссийском розыске. Да и у Петракова впереди неприятности: материалы на него уже копятся в прокуратуре.