Москва слезам не верит - [81]

– Людмила, дай три рубля!

Обычно она доставала трешку, молча протягивала ему, и он уходил, чтобы прийти снова через неделю. Иногда у него появлялись деньги, и он приносил часть долга:

– Вот тебе десять, за мной еще пятнадцать.

Потом дела у него, вероятно, совсем разладились, и он стал приходить в химчистку каждый день. Людмила решила посоветоваться с заведующей.

– Для начала посадим на пятнадцать суток, как мелкого хулигана, – решила заведующая и договорилась с начальником ближайшего отделения милиции.

В тот раз Гурин пришел с приятелем. Все произошло по четко разработанному сценарию. Как только Гурин приблизился к зданию химчистки, Людмила ушла на второй этаж, где стояли стиральные машины самообслуживания. Гурина попросили подождать, а заведующая позвонила в милицию. После этого Людмила спустилась и встала на выдачу. Гурин подошел и протянул руку:

– Дай три рубля!

– Гражданин, не мешайте работать, – отрезала Людмила.

– Дай три рубля, если не хочешь скандала, – предупредил Гурин.

– Почему не хочу? – удивилась Людмила. – Я хочу скандала. Но хорошего, полноценного, с оскорблениями и угрозами.

Гурин, не ожидая такого поворота, посмотрел на своего приятеля в мятом вельветовом пиджаке. Тот, подумав, отрицательно покачал головой и направился к выходу. Но Гурин недаром был лучшим нападающим в команде. Он отодвинул одного из клиентов, попытался поймать Людмилу за лацкан ее халата, она отшатнулась, тогда Гурин легко перескочил через стойку, схватил Людмилу и хотел ее вытащить. В этот момент в химчистку вошли трое милиционеров. Они мгновенно надели на Гурина наручники и начали составлять протокол. Гурина арестовали на пятнадцать суток, как мелкого хулигана. Судья ему объяснила, что, если бы Людмила настаивала, он мог бы сесть года на три.

Когда Гурина выводили из химчистки, он заплакал: с ним, с чемпионом мира, еще ни разу так не поступали. На какое-то мгновение Людмиле стало жаль его, но только на мгновение. С тех пор они не виделись.

И вот теперь он ворвался в квартиру. И снова был скандал. Он просил денег, она не давала. Он кричал, что все, что она имеет, заработано им, что было и правдой, и неправдой: уже много лет она жила одна, и жила лучше, чем при Гурине.

Людмила дала Гурину три рубля. Он обещал вернуть, пытался рассказать, что его пригласили тренером в Челябинск, но Людмила, не дослушав, вытолкнула его из квартиры, отдышалась, выкурила сигарету и снова стала собираться на работу. Она надела узкую юбку, кофточку больше открывающую, чем закрывающую, летние туфли и вышла из дома. Навстречу шел молодой мужчина. Оглянется или не оглянется, как всегда, загадала Людмила. Мужчина оглянулся и улыбнулся. Слишком молод, решила Людмила, но настроение у нее улучшилось.

В первой половине дня в химчистке клиентов было мало. Приходили старушки, привыкшие всю жизнь рано вставать на работу. Теперь они отправлялись в магазины за час до открытия, выстраивались в очередь таких же старушек и успевали обсудить накопившиеся за вчерашний день новости. Потом они шли в прачечные, химчистки, сапожные мастерские. После обеда приходили, а чаще подъезжали на машинах неработающие женщины. Еще несколько лет назад их привозили на персональных «Волгах», теперь женщины, особенно молодые, сами водили машины.

Генерала Людмила заметила сразу, его и выделять не надо было, он выделялся сам: ростом, хорошо сшитой формой, осанкой. По голубому околышу фуражки, голубым петлицам она определила сразу: генерал из летчиков. Она хорошо разбиралась в формах родов войск, эмблемах, значках. Военные, в отличие от штатских, все свои обозначения носили на себе. Это объяснил ей курсант-пограничник, за которого двадцать лет назад она собиралась выйти замуж. Какие-то знания она получила от Еровшина. Был у нее кратковременный роман и со слушателем академии имени Фрунзе. Одно время она просчитывала варианты, как выйти замуж за офицера, и определила, что для этой цели лучше всего подходят слушатели академий. Капитаны и майоры уже пожили в гарнизонах, и каждый из них после окончания академии хотел бы остаться на службе в Москве. Людмила рассчитывала на помощь Еровшина. Конечно, в армии не поощрялись разводы – они сказывались на дальнейшей карьере, но и в армии разводились. Холостяки же среди офицеров почти не встречались. А она идеально подходила на роль жены офицера. У нее не было определенной профессии, могла работать и продавцом, и кассиром, в любой сфере обслуживания, могла и вовсе не работать, просто вести хозяйство. И хотя задуманное не осуществилось, при виде военного Людмила, как говорила ее напарница, всегда делала стойку.

Этот генерал подходил по всем параметрам. Высокий, явно в хорошей физической форме, относительно молодой, а для генерала – совсем молодой. По двум ромбикам на правой стороне кителя она определила, что он закончил высшее летное училище и Военно-воздушную академию имени Жуковского. По крылышкам с перекрещенными мечами и эмалированной единицей посередине определила, что он из летчиков-истребителей, причем летчик самого высокого класса, может быть даже летчик-испытатель. По значку (парашют с цифрой «85») поняла, что он восемьдесят пять раз прыгал с парашютом – значит, рисковый или, во всяком случае, азартный парнишка. По орденским колодкам вычислила орден Боевого Красного Знамени – значит, участвовал в боевых действиях, может быть в Египте, Корее или Вьетнаме. Два ордена Красной Звезды мог получить и за выслугу лет, набор медалей – обычный, те, что вручают к армейским юбилеям.