Москва слезам не верит - [78]

Он читал всего несколько книг в год. В тот год вышел двухтомник Фолкнера, и он его прочел. Людмила тоже пыталась прочесть, но больше тридцати страниц не осилила. Иногда она пыталась заговорить о космосе. У нас была первая женщина-космонавт Валентина Терешкова, которая вышла замуж за космонавта Андрияна Николаева. Ей это все казалось интересным, и она попыталась его об этом расспросить. Он ответил однозначно:

– Скоро разведутся.

– Почему?

– Потому что это не любовь, а эксперимент, но эксперимент непросчитанный.

Так и произошло, как он предсказывал.

– Но ты гордишься, что твоя работа связана с космосом? – не отставала Людмила.

– Гордиться особенно нечем. Мы безнадежно отстали от американцев.

– Как отстали, когда? – не поверила она.

– Как только запустили Гагарина. Мы способны на одноразовое усилие. Но потом надо много средств, чтобы этот успех поддерживать и развивать, у нас этих средств нет. И вообще, мы скоро станем не просто бедными, а нищими.

– Когда? – испугалась она. Ведь его прогнозы по поводу того, чем заканчиваются фильмы, всегда были точными.

– Нам осталось не больше десяти лет…

– Значит, надо копить деньги? – предположила она.

– Это бессмысленно, – ответил он. – При спаде производства начнется инфляция, и все денежные сбережения станут просто бумагой. Мы не конкурентоспособны практически ни в одной отрасли.

– Ты просто фантазируешь? – не поверила она.

– Нет. Это реальный прогноз. Мы подали его в ЦК и в правительство.

– И что же?

– А что могут эти старые дураки? Брежнев протянет еще несколько лет, его заменит точно такой же старик, потом еще один старик, потом придет более молодой и попробует подлатать систему. Это значит – уменьшить контроль партии, и тоже сразу все повалится.

– Я могу прочесть этот прогноз? – спросила она.

– Можешь. – И он достал с полки зеленую папку.

Людмила многое не поняла, многое пропускала, особенно графики и цифры, но и от того, что поняла, испугалась. Ученые предполагали, что первыми взбунтуются страны народной демократии, потом Прибалтика, Украина, на Кавказе и в Средней Азии начнутся войны, и Россия вынуждена будет воевать сразу и в Средней Азии, и на Кавказе, и в Прибалтике. И в этой ситуации американцы первыми нанесут атомный удар по России.

Утром Людмила успокоилась, но все-таки решила посоветоваться с Еровшиным. Позвонила ему, и он приехал. Она не назвала фамилию доктора наук, но пересказала, как могла, прочитанное.

– Есть такой прогноз, – подтвердил Еровшин. – И он вполне вероятен.

– А куда же вы смотрите, если все знаете? – ужаснулась Людмила.

– Мы знаем все, но еще не все можем. Но после Брежнева придет наш человек, и он сможет остановить этот процесс.

– Но Брежнев может прожить еще лет двадцать!

– Он проживет не больше двух. А насчет сбережений подумай. Во времена перемен умные люди не копили деньги, а вкладывали их в вечные ценности.

– А что такое вечные ценности?

– Антиквариат, он чем старше, тем дороже. Картины хороших художников, драгоценные камни…

– А у тебя они есть? – напрямую спросила Людмила.

– Есть, – признался Еровшин. – Немного, но достаточно, чтобы выжить мне, моей семье и тебе.

Но ты-то не вечен, подумала Людмила. Еровшин последние годы болел и уже несколько раз лежал в госпитале КГБ.

– Я бы хотела часть своих сбережений во что-нибудь вложить, ты скажешь куда?

– Я тебя познакомлю с человеком, который тебе даст советы лучше, чем я. Я сам у него консультируюсь.

Еровшин познакомил ее с Келлерманом, старым евреем-ювелиром. Он уже не работал как ювелир, но иногда реставрировал драгоценности. Людмила у него купила брошь с бриллиантами, золотую табакерку времен императрицы Екатерины. Все стоило дорого – на это ушло больше половины ее сбережений. Она вдруг поняла, что нужен богатый муж или хотя бы богатый любовник. Муж лучше, надежнее. Она бы даже не стала ему изменять. Но никто не подворачивался.

Она по-прежнему встречалась со своим доктором наук. Обычно в воскресенье он теперь приходил к ней – она так и не могла наладить отношения с его ротвейлершей Груней. Когда они садились рядом, Груня протискивалась между ними, а когда Людмила что-то рассказывала и жестикулировала, Груня следила за каждым ее жестом, готовая мгновенно броситься, если рука Людмилы приближалась к хозяину. Людмила приносила собаке мясо. Груня брала мясо из ее рук и ворчала: не прощая Людмиле, что не может удержаться и берет мясо из ее рук. Когда они закрывались в спальне, Груня ложилась у порога и тихо подвывала. Он нервничал, и у него не всегда получалось.

Недавно у нее возник новый роман – с кинорежиссером, сравнительно молодым, почти ее ровесником. Он привез вещи в химчистку, и Людмила вычислила его семью. Жена высокая, тонкая, сорок четвертого размера, сын подросток – она определила это по курткам и брюкам. Режиссер приехал за своими вещами к концу смены.

– Если вам недалеко, я вас могу подвезти, – предложил он.

– А если далеко? – улыбнулась Людмила.

– Все равно подвезу.

Через три минуты он остановился у подъезда ее дома.

– А я живу на соседней улице, – признался режиссер.

– Я знаю.

– Откуда? – удивился режиссер.

– Из квитанции. Еще я знаю, что у вас молодая жена, стройная, высокая, рост сто семьдесят – сто семьдесят пять. Сын четырнадцати лет.