Москва. Путь к империи - [271]

Следует напомнить, что, находясь «в близкой связи с царевной Софьею» еще во времена Федора Алексеевича, Василий Голицын в событиях 15–16 мая не участвовал, хотя сразу же, как только царевна взяла бразды правления страной, он занял один из важнейших постов.

Влияние Василия Васильевича Голицына на жизнь страны в те годы было благотворным. Москва преображалась на глазах.

В 1683 году в сентябре над Тайницкими воротами Кремля были возведены два храма. Храм Черниговских чудотворцев освятили 16 сентября, а храм Александра Невского — 1 октября. Строительство обеих церквей велось два года.

М. И. Пыляев в книге «Старая Москва» пишет о московских делах начальника Посольского приказа времен Софьи Алексеевны:

«Кому обязана старая допетровская Москва украшением улиц, постройками и первыми мостовыми, это князю Василию Васильевичу Голицыну, боярину, прозванному иностранцами великим Голицыным. По образованию Голицын в свое время был первый в России; он говорил по латыни, как на родном языке <…>

…Голицын построил в Кремле здание для Посольского приказа по образцу своего дома и затем великолепные каменные палаты для присутственных мест; потом каменный мост на Москве-реке о двенадцати арках и поделал деревянные мостовые на всех улицах в Москве.

Подражая ему, жители Москвы украсили в его время эту столицу каменными домами. Голицын выписал из-за границы двадцать докторов и множество редких книг; он убеждал бояр, чтобы они обучали своих детей, отправляя их за границу и приглашая к себе иностранных посланников. Голицын любил беседовать с иезуитами, которых изгнали из Москвы на другой день после его падения <…> Голицын велел отыскать кратчайшую дорогу в Сибирь, и при нем были построены от Москвы до Тобольска избы для крестьян, ряд первых станционных почтовых дворов, на каждых пятидесяти верстах, с предоставлением крестьянам смежных земель; при этом каждый хозяин получил по три лошади с условием, чтобы их содержал всегда в том же комплекте, взимая с проезжающих, исключая отправляемых по казенной надобности, за десять верст по три копейки за лошадь…»[268]

В 1687 году в Москве не без поддержки князя Голицына создана Славянско-греко-латинская академия.

В ближайшем окружении Софьи, кроме Голицына, выделялись Николай Спафарий, монах Сильвестр Медведев и думный дьяк Шакловитый. К иностранцам Немецкой слободы она обращаться по каким-либо делам не желала, хотя, как показало ближайшее будущее, они многое могли бы ей подсказать.

Коротко о ее правлении можно сказать, цитируя А. Г. Брикнера: «Характер внешней политики в правлении Софьи, именно война с татарами на юге, а также программа преобразований, приписываемая Василию Васильевичу Голицыну, вполне соответствует тому направлению, в котором впоследствии шел Петр и относительно Восточного вопроса, и относительно реформ в духе западно-европейского просвещения»[269].

И если согласиться с процитированным, то возникает вполне резонный вопрос: почему же у Софьи не получилось то, что получилось у Петра? Может быть, у нее времени не хватило? Или людей типа Меншикова, Шереметева, Репнина?.. Почему же Россия за семь лет правления Софьи осталась на отметке 1682 года?

Потому, что она не могла не только генерировать идеи, но даже воспринять их у кого бы то ни было, у того же Василия Васильевича Голицына например. Не смогла она и запустить в жизнь, сдвинуть с места застоявшуюся на отметке «Боярское правление» державу, потому что была Софья пусть и одаренной, как некоторые историки считают, но всего лишь потребительницей: пользовалась лишь тем, что наработано было ее братом, отцом, дедом. И в этом была ее беда. Ни на что большее не способная, не обладающая даром политического шахматиста, так и не рискнувшая (и слава Богу!) сделать то, что делала иной раз солдатня в других странах (вырезать всех Нарышкиных под корень, например, и установить диктатуру Милославских), она смогла сделать лишь одно полезное для страны дело: нейтрализовала Хованского, который, вероятнее всего, натворил бы со своим войском убийц немало бед в Москве.

Софья во всех случаях действовала как потребитель. Она даже власть взяла, как разбушевавшийся потребитель: «Мое! Отдай!» И стрельцов она использовала именно как потребитель: кто-то «подготовил» стрельцов, обидел их, она оказалась тут как тут… Не повезло при Софье таким людям, как Василий Голицын.

Ничего интересного, нового не совершила она и в международных делах. В 1684 году поляки и русские в Андрусове после тридцати девяти бесед уполномоченных с обеих сторон так и не решили поставленных перед ними задач. Польша отказалась вернуть навечно русским Киев, а русские, в свою очередь, отказались воевать с турками и крымцами, периодически налетавшими на польские земли.

В 1686 году переговоры возобновились. С русской стороны их вел Голицын. С польской — воевода Познани Гримультовский и канцлер Литвы Огинский. Голицын проявил исключительное дипломатическое искусство на переговорах, продолжавшихся семь недель, и в результате 21 апреля был заключен вечный мир. Россия вернула наконец Киев, обязалась воевать с султаном и ханом, а Софья (она и в этом случае съела пирог, заботливо испеченный для нее русскими людьми, в том числе и русскими царями, великими князьями, воеводами, воинами, бившимися, не щадя живота своего, за матерь городов русских, как называли Киев в Московском царстве, с поляками) заявила народу: «Никогда еще при наших предках Россия не заключала столь прибыльного мира, как ныне…» — и далее после потока хвалебных словес было гордо сказано: «Преименитая держава Российскаго царства гремит со славой во все концы мира!»