Москва-матушка - [29]

Перевернуто еще несколько страниц.

«Друг мой Христофоро, кажется, наступил на золотую жилу. Первая партия рабов куплена и ушла за море. Семьсот сонмов чистой прибыли. Вчера Христо вернулся из Карасу с другой пар­тией рабов. Она в четыре раза больше первой. Христо будет бога­чом. А я?»

На обороте чернильное пятно почти на всю страницу. Внизу на­писано:

«...Еще хочу сказать о тех ди Гуаско. Они захватили обширные земли вокруг Солдайи, так что жители лишились возможности сеять хлеб, косить сено, заготовлять дрова. Люди могут это делать ■не иначе, как на захваченной ди Гуаско земле. Жители сделались зависимыми от ди Гуаско, по их воле ходят к ним на работы. Ди Гуаско заставляют их платить сверх нормы налоги и подати, нано­ся их жизни величайший вред и убыток.

Января, 30 дня, вторник. Консулом Кафы назначен Антониото ди Кабела. Христо ездил к нему представляться и приехал злой, как диавол. Во-первых, ди Кабела из партии гвельфов, упрям, как бык, и ненавидит гибеллинов. А он начальник над Христофоро. Каково!..»

Далее Гондольфо писал о таких тайных делах, о которых не дай бог узнают в Кафе. Все чаще и чаще записи кончались словами: «Сегодня снова выпил с горя».

Консул решительно свернул тетрадь и бросил ее в печь.

Утром, проснувшись, Гондольфо о тетради и не вспомнил. Но­тариусу нужно было опохмелиться. Все остальное отошло на вто­рой план.

ПОЕЗДКА В КАРАСУБАЗАР

Сегодня исполнилось ровно двенадцать лет с того дня, когда купленного раба Федьку Козонка оставил для услуг в своем доме богатый кавалерий Христофоро ди Негро.

Федька считал это счастьем—лучше быть рабом в Суроже, чем сгинуть за морем в неведомой земле. Неспроста Христофоро приметил Козонка — рязанский мужик умел и плотничать, и ко­пать землю, стрелять из лука и нянчить детей, по неделе не слезать с коня и при случае оборонить хозяина. Федька быстро, за один год, научился понимать фряжскую речь, а потом и говорить начал сносно.

Федькин господин свои обязанности выполняет усердно, никог­да не бывает спокоен сам и не дает покою другим. Вот и сегодня нет еще и полудня, а консул в сопровождении Федьки и четырех: аргузиев проехал монастырь, миновал Арталан и уже подъезжает к деревушке Юкары-Тайган.

Когда по правую руку показалась Хаджима, а впереди крепость Таш-хан, консул сошел с коня, широкими шагами взошел на холм, откуда был виден город. Консул думал о предложении Карло Ма- зетто — владельца деревень от Арталана до Бахчи-Эвли. Карло предложил консулу купить у татар деревеньку Юкары-Тайган. Правда, селение невелико, но народ в нем живет трудолюбивый: русские, греки, армяне. Хану Халилю мало пользы от деревни, на случай похода никто из ее жителей не сядет на коня, да и дан» платят мало. Прячут тайганцы и хлеб, и скот, и фрукты неведомо куда. «Если вы купите деревню,— говорил Карло,— я буду следить, как за своею, и будьте в надежде, что я выколочу из селян все, что можно. Все доходы пойдут вам, мне ничего не надо,— убеждал Карло. — Разве только поможете когда-нибудь в трудное время».

Вот об этом предложении и размышлял Христофоро ди Негро. «Заеду к князю, поговорю,— решил консул. — Если продаст — куп­лю и назову деревеньку именем Карло. Так будет хорошо».

И он медленно пошел к ожидавшим его аргузиям.

Коричневый бархатный берет покрывал седую голову консула, волнистые волосы белым потоком ниспадали ему на плечи. Через высокий лоб, наискось к левому глазу, была повязана черная лента—она прикрывала выбитый глаз. Длинный и острый нос, тонкие, еле видные из-под серых усов губы и короткая курчавая борода придавали ему вид хищной птицы, высматривающей до­бычу. Да о добыче и думал консул.

От Хатырши до Карасубазара совсем недалеко. Перед рассве­том невольников выгнали из подвалов, и не успело солнце поднять­ся над гребнем гор, как их довели до города.

Татары пригнали их к берегу реки на поляну между зарослями карагача и дорогой. Пленникам разрешили лечь на траву и уже дважды приносили еду. Не сожаление к рабам заставило сделать это — торговцы готовили живой товар к продаже.

Хоть и оправился Василько после побоев, однако ходить много не мог. Если до Хатырши он помогал Ивашке идти, то сейчас Ивашка подпирал его своим плечом.

Вчера они узнали от черкеса, что продадут их на рынке рабов в Карасубазаре. Это обрадовало Ивашку. Теперь, на отдыхе, он говорил Василько:

—      Бог милостив, может, это на счастье мне.

—      Не все ли равно,—равнодушно ответил Василько.

—      Слышал я, что в Карасу приезжают купцы более всего из Сурожа. Может, продадут меня в Сурож, а гам живет односельча_: нин мой Никита Чурилов. А женка его мне двоюродная сестра бу­дет. Неуж не выкупит, если весточку ему сумею дать?

—      Купцы до денег жадны. Родича купить да потом кормить — вроде бы не больно выгодно.

—      Работать на него буду. Лучше быть у русского холопом, чем за морем. Приведи господь к тому, и тебя не забуду. Скажу — выкупи, Никитушка, и кружка моего.

—      Ты, Иван, словно дитя малое...

Ивашка хотел что-то сказать, но, взглянув на дорогу, дернул Сокола за рукав.