Москва коммунальная предолимпийская - [20]

Силач опустил ванну на место и так рявкнул на соседку, которая любопытничала, что та, несмотря на свои габариты, шустро юркнула в дверь своей комнаты. При демонтаже бачка и унитаза все крепления пришлось срезать пилкой – так всё сильно приржавело. Тем не менее и с этим справились довольно быстро. Вскоре на месте этой развалюхи стоял новый розовый компакт. Когда всё, что можно было сменить, было заменено, ребята взялись за чистку ванны, умывальника, двухкамерной мойки на кухне. Глядя на эту страшную загрязнённость, ржавчину, трудно было ожидать положительного результата.

И всё же он получился. Ванна приобрела свой первозданный вид и засияла белизной, после того как с неё смыли многолетнюю грязь и ржавчину вместе с очистительными средствами. То же самое произошло с мойкой на кухне. Ребята собрали свои инструменты, всевозможные приспособления и ещё раз полюбовались на плоды своего труда. Переодевшись, они уселись в моей комнате за накрытый стол и долго, не спеша обедали. От денег за свою работу они категорически отказались, сколько я их ни уговаривал. Под конец они даже обиделись. «Мы со своих денег не берём», – подытожили они наш спор. Итак, сантехнические работы были выполнены.

Но оставались ещё работы малярные, плиточные, столярные, паркетные – короче, дел был непочатый край. И всё же, при взгляде на мои хлопоты, старания у моих соседей, как мне показалось, немного прорезалась совесть. Во всяком случае, когда в квартире работали маляры, плиточники и столяр, они нанимали их для выполнения работ в своих комнатах и на балконах. Все мои специалисты работали качественно, ответственно.

– Это мы Вам сдаём экзамен на повышение разряда!

Но, как говорят, в каждой шутке есть доля шутки. Так или иначе, но вскоре квартира преобразилась. Вместе с запахом краски появилась чистота, красота. Бельмом на глазу оставался лишь широкий коридор, требовавший большого приложения сил.

Его я оставил напоследок, и к приведению его в надлежащий вид нужно было тщательно готовиться. Его нужно было сделать на раз. Ответственным за эту работу был назначен плотник-паркетчик с аристократической фамилией Завалишин. Он подобрал по своему усмотрению ребят, которые не только могли держать в руках цикль, но и качественно им работать. Я тоже пробовал влиться в их дружный коллектив, вместе с напросившимся соседом-майором. Увидев наше неумелое скрябанье, Толя Завалишин тут же послал нас за водкой. Но водка была уже на месте, а соседка Валя, жена майора, готовила говяжью вырезку, которую я приобрёл в ресторане у повара, брат которого работал у меня слесарем.

Так что все аборигены сидели по своим комнатам, не имея возможности ступить в коридор. Но вот что значит специалисты! Вскоре паркет в коридоре приобрёл свой белый с желтоватым оттенком цвет и был покрыт первым слоем «Московского» лака. Преимущество «Московского» лака перед «Ленинградским» было в том, что он быстро высыхал – буквально в считанные минуты. Так что после циклёвки не прошло и двух часов (а может, и меньше), как коридор был покрыт трёхслойным лаком. Соседка всё это время, пока шёл ремонт, как-то утихомирилась – не было слышно её зычного громкого голоса, оснащённого матом. Первое время она боялась даже ступить на пол коридора, а если и ходила, то очень осторожно и после этого щупала подошвы своих тапок, проверяя, не намокли ли они.

Глава 22. Хлопоты по обмену

Вдохновлённый удачно проведёнными ремонтными работами в квартире, я давал платные объявления во всевозможных бюллетенях по обмену жилья. Я мог бы по этому вопросу обратиться к своим приятелям, которые занимались именно этой работой, но, узнав «жлобство» моих соседей, они тут же отказались, так как поняли, что с этих паршивых овец даже клок шерсти не поимеешь. Получая выписанные бюллетени и покупая в киосках другие, я выделял цветными фломастерами интересовавшие нас обмены и предоставлял их соседям для обсуждения. Но, как говорится, быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается.

Шли годы. Было несколько приемлемых вариантов обмена, причём самые невыгодные для меня, так как там были кооперативные квартиры с ещё не выплаченными паями. И я, уставший от всех этих работ-хлопот, соглашался на всё. Каково мне было слышать, когда соседи при обсуждении всех этих вариантов натыкались на рёв ответственной квартиросъёмщицы: «Чтоб ему отдельную квартиру!» «Ему» – это значит мне. Очень страшно, когда твоя жизнь зависит от таких распорядителей кредита. А таких ситуаций в жизни много. Что самое интересное – жаловаться было некому и некуда. Власть такую тварь охраняла законом, ибо это человекоподобное существо не пьянствует, не критикует строй, а наоборот, является основой, опорой этого социалистического строя.

Мне в моём положении оставалось только терпеливо ждать. И я дождался. Эта квартира приглянулась работнику генерального штаба, настоящему полковнику. Не будь этого – может быть, в очередной раз обмен бы не состоялся. Но тут сосед-майор проявил субординацию, настроил свою жену, и она проявила упорство против своей маменьки. Та всё-таки дала согласие на очередной вариант обмена. Вот финал этой трагедии или комедии – её можно как угодно определить; скорее ей подходит жанр драмы. Все члены обмена собрались в кабинете по обмену жилья в исполкоме. Все – да не все. Не было главного игрока, точнее – самой соседки, а в главном документе по обмену должна была стоять именно её подпись.