Москва – Испания – Колыма. Из жизни радиста и зэка - [258]

Вскоре к нам в ОТК поступил новичок-солдатик – Коля Кузнецов: на войну он был взят с того же мехзавода. Прошел от Москвы до Берлина. Всю войну провел в полковой и дивизионной разведках. О его храбрости свидетельствовали награды: два Ордена Славы, два Боевого Красного Знамени, три Красных Звезды, не считая медалей, как орденских, так и памятных. Все это достаточно красноречиво говорило о славных боевых действиях этого скромного сержанта. К тому же он был на редкость честным и порядочным человеком. К нам, зэкам-контрикам, относился сочувственно и всегда старался помочь. Когда однажды ко мне из Москвы приезжала сестра, Коля, несмотря на март месяц, уступил ей свою комнату, а сам спал в нетопленом коридоре. Вот такой это был человек!

Кондратий Федорович Пацук: зэк-контрик, мастер литейного цеха. Потомственный литейщик. И дед его, и отец всю жизнь проработали в литейках серого чугуна. По их стопам пошел и Кондрат с самых детских лет. Выражаясь по-авиационному, Кондратий Федорович был божьей милостью литейщик. Правда, не любил он серийного литья по мелочам, все эти канализационные колена, тройники и прочее, но уж когда дело касалось отливки какой-нибудь многотонной сложной станины, то тут Пацук был на высоте, сам лично следил за формовкой, не стесняясь нерадивым и леща влепить, а уж заливка никогда без него не обходилась. Стоит как бог и командует крановщиками и заливщиками. В руке у него всегда палка с длинным гвоздем на конце. Пацук чувствует, где в форме может скопиться воздух и если ему не дать вовремя выхода, он прорвет форму и тогда прощай, отливка, а этого его рабочая честь, несмотря на то что он бесправный зэк, допустить не может.

Был однажды в его практике и казус: по недосмотру то ли модельщиков, то ли формовщиков не сделали в одном месте сложной, многотонной формы отливки выпор – отверстие для выхода воздуха в одном из тупиков формы. При заливке чугуном, это место начало пучиться. Никто, кроме многоопытного Пацука, этого не заметил. Тут же кинулся он со своей палкой, проткнул скип и на мгновение открыл рот, крича заливщикам, чтобы они уменьшили струю металла. Но было уже поздно: как только Пацук кольнул в скип, оттуда, вместе с горячим воздухом, вырвался и фонтанчик металла. И надо же было случиться, что одна капля попала Пацуку прямо в открытый рот: поперхнувшись криком, он как-то по-мышиному запищал. К счастью, металла в этой капле оказалось немного, с небольшую горошину, и кроме несильного ожога языка, никакого вреда она Пацуку не нанесла. Но урок мы все получили: смотреть в оба за формовкой и перед заливкой лично проверять наличие выпоров по чертежам.

Вскоре произошел инцидент, который поднял авторитет Пацука на еще большую высоту. На завод поступил очень серьезный заказ для нужд оборонной промышленности. Какому-то совершенно секретному предприятию в Сибири понадобилась массивная чугунная контрольная плита, обработанная по самому высокому классу точности. Сама по себе работа была не из очень сложных: плита должна была быть метров двенадцать в ширину, восемь в длину и около двух в толщину, безо всяких пустот внутри. Материал – серый чугун. Отливали ее в нашем цехе. Формовка не отняла много времени, но для заливки потребовалось одновременно столько чугуна, что наши мостовые краны не смогли бы своевременно обеспечить его доставку к месту заливки. Заказ был экстраважный, пришлось на несколько дней остановить текущую работу цеха и смонтировать, дополнительно к трем имевшимся, еще два временных мостовых крана. Наконец, все для заливки плиты было готово, и Пацук принял на себя командование. Заливка прошла блестяще: ни на секунду не прерывались струи жидкого металла, ни один ковш не опорожнялся более чем на 45–50 % при норме 60–70 %. На полную мощность работали наши вагранки и с лихвой обеспечивали требуемое количество высококачественного чугуна. К утру заливка была закончена, и все ушли на отдых.

Две недели остывала плита в форме, потом ее выбросили во двор, где она остывала еще три месяца. Сроки изготовления начали поджимать, ведь предстояла еще гораздо более трудоемкая механическая обработка плиты – по высшему классу точности, до зеркального блеска. Все чаще появлялись у отливки руководители завода, представители из Москвы, с весьма солидными знаками различия на погонах, но настырный Пацук все еще не давал добро на отправку плиты в механический цех. Через три месяца после выброски плиты во двор терпение у начальства лопнуло. «Да что ты, старик, издеваешься, что ли, над нами? – орал на Пацука Конахистов. – Уже три месяца плита остывает, да уж там давно все внутренние напряжения снялись, а ты все свое: «не готово»! Ведь это заказ оборонного значения! От его выполнения зависит безопасность нашей страны!»

Пацук спокойно выслушивал такие тирады и обычно отвечал: «Вот потому-то, гражданин начальник, я и не могу сейчас выпускать эту плиту, что она «оборонная». Я образования не имею, но «металл чувствую»! Не готова еще эта плита! Можете со мной что угодно делать, хоть новый срок давать (у Пацука срок заключения кончался через год с небольшим), но акт о сдаче плиты в механический цех я не подпишу!» – заключал упрямый хохол. После такого разговора терпения начальства хватило еще на три недели. По истечении этого срока, уже не обращая внимания на Пацука и, конечно, без его подписи, акт подписал сам вольный начальник ОТК. Плиту вытащили с литейного двора, почистили пескоструйкой (под большим давлением прокачивается по трубе мелкий песок, который хорошо чистит литье от остатков формовочной земли) и отправили на обработку в механический цех. На большом продольно-строгательном станке канадской фирмы «Бертрам» плиту вчерне обработали со всех сторон, доведя до чертежных габаритов. Затем целая бригада опытных слесарей-инструментальщиков «шабрили» плиту еще месяца два. И вот, наконец, плита готова: по гладкости – зеркало, по горизонтальности – идеал.