MOSKVA–ФРАНКФУРТ–MOSKVA - [12]
Александр Петрович Самоцветов возвращался домой после работы, не замечая, что наступает ногами прямо в лужи. Александр Петрович отличался высоким ростом, в нём было два метра с лишним, на орлином носу его помещались очки, вдоль тела болтались длинные руки с тонкими, музыкальными пальцами. Самоцветов глядел в голубое осеннее небо, на лице его светилась улыбка. В портфеле лежала аккуратно завёрнутая в газету книга с надписью на корешке S. Kot «Conversations with the Kremlin and Dispatches from Russia» издания Оксфордского университета.
В последнее время историческая тема страшно притягивала Александра Петровича, он буквально проглатывал исторические книжки одну за другой и писал свою работу под предварительным названием «От Российской Империи к Советскому Союзу. Естественные причины развала». Самоцветов являлся убеждённым сторонником географического детерминизма в истории. В будущей книге он пытался связать все исторические повороты в России с её неудачным географическим положением.
Кроме географического положения определённую роль играл согласно его теории климат. Суровый климат не способствовал развитию страны. Урожаи год от года скудны, рынок не развит. Крестьяне бедствуют. Отсюда слабое, а, главное, медленное развитие капитализма.
Александр Петрович шёл дальше. Он находил сходство исторического климата Земли с природным климатом. В историческом климате наблюдается эффект, сходный с парниковым в климате обычном. Войны и социальные потрясения, являющиеся историческими ураганами и бурями, в настоящее время участились и усилились. Связано это с развитием капитализма и экономики. Однако произошло потепление. Удлинились временные промежутки между крупными катаклизмами. Следовательно, не за горами полный историко-географический коллапс, делал вывод Самоцветов.
Словно барометр, сидел Александр Петрович за разного рода таблицами и атласами и старался уловить по едва заметным одному ему деталям быстро меняющейся жизни силу и направление глобального исторического ветра.
Занимался всем этим Самоцветов в качестве хобби. По образованию был он геолог. В молодости ходил в экспедиции и собрал большую коллекцию минералов, которая пылилась теперь дома в шкафах. Потом он защитил диссертацию и стал работать преподавателем в Московском Геологоразведочном Институте.
На семинарах Самоцветов возвышался над столом, он раскидывал большие руки в стороны, словно пытался обнять слушателей. А иногда во время разговора он поднимал руки и отбрасывал их резким движением в направлении собеседника. Александр Петрович любил дискуссии. Он подбадривал студентов, если они высказывали необычные, смелые мысли. Но такое случалось нечасто. В основном студенты говорили глупости, а говорили они то, что думали. Приходилось их отчитывать и объяснять элементарные вещи по десять раз. Дискуссий потом не получалось.
Самоцветов жил холостяком в Тёплом Стане, в квартире, набитой книгами.
Пару дней назад к Самоцветову приехал в гости его двадцатилетний племянник из Тбилиси. Звали племянника Георгий. Георгий был худой, невысокий, с длинными жидкими русыми волосами. А орлиный нос его по форме очень напоминал нос Самоцветова. Сам Георгий себя называл Гогой и просил дядю не церемониться. Александр Петрович и не церемонился, он много работал в библиотеке, приходил домой поздно, так что Гога проводил почти всё время один в городе и в московской квартире Самоцветова. Встречалиcь они обычно за ужином.
— Ну как, осмотрел Москву, сходил в какие-нибудь музеи? — спрашивал Самоцветов.
— Я ходил на одну улицу, искал телефон. Там памятник видел, — Гога принимал позу, как у увиденного им памятника.
— А-а, Гоголь, — угадывал Самоцветов, глядя на сидящую сгорбленную, скорбную фигурку в исполнении Гоги, — ну а что ещё посмотрел?
— Видел ГУМ и под Красной площадью все магазины. Но там дорого. А знаете, почему лошадь Жукова хвост подняла? — ставил он в тупик своего учёного дядю, — а-а, не знаете.
Гога приехал в Москву искать покупателя свёклы. В Грузии имелся продавец, готовый завалить столицу дешёвой свёклой. Дело было за покупателем. Найти его оказалось вопросом сложным. По нескольку часов в день Гога проводил за телефоном, обзванивая торговые точки.
— Не могу, уеду ни с чем, долги будут, — жаловался он, — а деньги надо отдать. Я дал клятву.
В квартире Александра Петровича Гоге нравилось. Гость тыкал пальцем в очередную ветхую книжку и спрашивал:
— Что это такое, дядя Александр?
— О, это непростая книга. Голландский морской справочник. При Петре такого добра много привозили в Россию.
— Но это ценная букинистическая книга? — не унимался Гога.
— Да, довольно-таки, — отвечал Самоцветов.
— А эта книга?
— Ницше в воспоминаниях современников.
— Ценная вещь? — Гога любил конкретность.
— Десять рублей в ценах 85-го года.
Интерес Гоги к Ницше сразу пропал.
— А это что такое за дерево с фамилиями? — спросил однажды племянник Александра Петровича и показал на небольшую картинку под стеклом, висящую над рабочим столом Самоцветова.
— Генеалогическое древо рода Арсеньевых. Дерево я в «Букинисте» приобрёл, но большой ценности оно не имеет, — не дожидаясь следующего вопроса, пояснил Самоцветов.
Повесть «Приключения Юпа Розендааля» задумывалась как увлекательная детская сказка. Действие повести разворачивается в Германии, на реально существующем необитаемом острове «Мышиной башни», что в среднем течении Рейна. Цель книги – показать детям Добро и Зло, подвиги и трусость, бескорыстие и жадность. В «Приключениях» автор пытался избежать двух бед многих современных книг: полного отсутствия нравственных ориентиров и, напротив, излишней назидательности. Сюжет книги по-настоящему увлекает, заставляет полностью окунуться в происходящее, а тем самым и задуматься над поступками героев, дать им свою оценку.
Перенестись в другую реальность при помощи кляссера? Да! Перед вами история, в которой живут и действуют герои прошлого: писатель Горький и физик Попов, маршал Буденный и принцесса Диана, создатель великого сыщика Конан Дойль и воздухоплаватель Крякутный. Да, это путаница. Например, Алексей Максимович Горький, как бы неожиданно это ни звучало, займется расследованиями. А изобретатель Попов составит ему компанию. Имейте в виду: надежды на спокойную жизнь в альбоме с марками нет никакой. Если вы ребенок, или хотя бы подросток — вам здорово повезло.
«Александр Степанович, — сказал Горький вечером после ужина, когда обо всём на свете было уже переговорено, а чай с малиновым вареньем выпит, — вы, я знаю, человек, ставящий под сомнение любое наблюдение. Тем не менее, не показалось ли вам, что сегодня ночью в доме академика Павлова Ивана Петровича дико выла собака?» Им не показалось. Завоешь тут, когда… Впрочем, эта история не случайно происходит в Страстную пятницу. Пожалуй, нет более подходящего дня, чтобы обдумать: что же такое на самом деле делать добро.
Германия, 1939 год. Тринадцатилетняя Магда опустошена: лучшую подругу Лотту отправили в концентрационный лагерь, навсегда разлучив с ней. И когда нацисты приходят к власти, Магда понимает: она не такая, как другие девушки в ее деревне. Она ненавидит фанатичные новые правила гитлерюгенда, поэтому тайно присоединяется к движению «Белая роза», чтобы бороться против деспотичного, пугающего мира вокруг. Но когда пилот английских ВВС приземляется в поле недалеко от дома Магды, она оказывается перед невозможным выбором: позаботиться о безопасности своей семьи или спасти незнакомца и изменить ситуацию на войне.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.