Москва – Берлин: история по памяти - [98]

Матричные листы — характерная техническая примета эпохи до изобретения современной копировальной техники. Применялись они для распечатки на простейших множительных аппаратах малым тиражом небольших текстов, равно как и рисунков. В каждой школе стояли такие аппараты — ротапринты, — готовые в любой момент лиловым машинописным шрифтом распечатать на желтоватой, пористой, легко впитывающей краску бумаге вопросы и задания для любой контрольной работы. В память — вместе С неразрешимыми задачками по математике и убийственными столбцами словарных тестов — навсегда врезался легкий сладковатый запах спирта, от этих листков исходивший.

Матричные листы были как бы двухслойными: под тонким листом специальной бумаги пряталась копировальная пленка с нанесенным на нее тончайшим слоем вощеной краски. Вот этой, особо тонкой и чувствительной, пленкой я и пользовался, чтобы выполнить заготовку для штемпеля: кальку я накладывал на восковой слой и остро отточенным карандашом уже второй раз наносил изображение штемпеля. Таким образом на нижней, изнаночной стороне кальки появлялось зеркальное изображение штемпеля, как бы налипшее на кальку слоем лиловой краски. После чего дело было уже за малым: «транспортировать» это все еще липкое изображение — по-прежнему, что важно, в зеркальном виде — на тот «носитель», из которого изготавливается сам штемпель. А уж потом — всего лишь — этот штемпель аккуратно вырезать — и пожалуйста, проставляй на страницу паспорта нужный тебе штамп.

Довольно много времени ушло у меня на поиск подходящего материала, чтобы изготовить сам штемпель. Для начала я попробовал в специальной мастерской у нас в Швебиш-Гмюнде просто заказать болванку для такого штемпеля, но только внешние контуры, без букв и рисунка, — на всякий пожарный случай, даже под чужим именем, если вдруг меня заподозрят. Результат, к сожалению, оказался никудышный: с первого взгляда было видно, что не совпадают ни размеры, ни ширина окантовочных линий. А уж в чем я твердо был уверен, так это в том, что даже малейшее отклонение от стандарта не ускользнет от наметанного ока болгарских пограничников. Так что от этой идеи пришлось отказаться. Я даже не стал предъявлять претензии к негодному выполнению заказа — опять-таки из боязни навлечь на себя подозрения.

Выходило, что штемпель мне, хочешь не хочешь, надо изготовлять самому. Первые эксперименты с линолеумом, резиновой подошвой, равно как и крутым яйцом и вареным картофелем, успеха не принесли: материал оказывался либо слишком грубым и твердым, либо, наоборот, слишком мягким, либо на него не ложилась краска, либо по нему невозможно было делать тонкую резьбу. Прошло немало времени, прежде чем я нашел, наконец, то, что нужно, хотя материал этот во время моих экспериментов неизменно был, что называется, под рукой: это оказался ластик.

Правда, классический красновато-синий ластик, какие тогда широко были в ходу, тоже ожиданий не оправдал. Слишком грубый. Но в то время в продаже как раз недавно появились новые ластики — разноцветные, белесо-прозрачного оттенка, достаточно эластичные, мягкие и вместе с тем упругие. На них без проблем ложилась самая тонкая резьба, что позволяло воспроизводить любые, даже тончайшие контуры. Как вскоре обнаружилось, они обладали и еще одним неоценимым достоинством — способностью легко впитывать и столь же легко «отдавать» штемпельную краску. Правда, не бессчетное число раз, ибо они довольно быстро начинали «сочиться», но для нескольких пробных и одного финишного отпечатка их вполне хватало. Вдобавок ко всему, среди них имелись и идеально подходящие по размеру — чуть больше самого штемпеля.

Изготовленную с помощью вощаной матрицы копию я накладывал на гладкую поверхность ластика и аккуратно прижимал. В результате на ластике появлялось зеркальное изображение штемпеля без каких-либо искажений и дефектов, безупречно точное до мельчайших деталей.

Освоив и путем неустанных тренировок доведя почти до автоматизма этот этап работы (паспорт — калька — вощаная матрица — ластик), я приступил к самой трудной части: вырезанию штемпеля. Чтобы с ней справиться, мне пришлось — не сразу, но жизнь научила — приобрести в магазинах художественных принадлежностей довольно много специальных инструментов, прежде всего тончайших резаков и ножей, какие применяются в моделестроении. Это такие ножи со сменными лезвиями, причем самых разных размеров, что позволяло точно воспроизвести в резьбе любые углы и изгибы штемпельных очертаний.

Именно вырезание штемпеля оказалось работой, которая потребовала от меня больше всего стараний, времени и упорства, не говоря уж о предельной сосредоточенности. Оформить внешнюю рамку штемпеля при помощи острого лезвия и металлической линейки получалось еще сравнительно неплохо. Но уже внутренний кант той же рамки давался куда трудней, ибо толщину линии нельзя было превысить ни на йоту — на первом же отпечатке этот дефект, как и любой иной, даже мельчайший, брак, — недостаточно чисто прорезанный угол, всякий разрыв в линии заштриховки — бросался в глаза сразу же.

А тяжелее всего мне давались буквы кириллицы, которые я и знал-то не все. Ну хорошо, КАЛОТИНА — это название пограничного КПП, через который наши трое друзей якобы в Болгарию въехали. НРБ — это, по всей вероятности, Народная Республика Болгария. Но что, черт возьми, означают крохотные, в миллиметр высотой, буковки слева и справа от автомобиля, красующегося в самом центре штемпеля? По четыре штуки, в три ряда, аккурат друг над другом: КППГ — ППГК — ГКПП; ПГКП — ГКПП — ППГК. Загадка — но плюс к тому и мучение! В конце концов, плевать, что они значат — главное, вырезать их надо точь-в-точь, тютелька в тютельку, чтобы все уголки, палочки и перекладинки были на месте.