Москва бандитская - [64]

Именно в банде Монгола, прогремевшей в Москве и других городах еще в 70-х годах, Япончик прошел «уголовные университеты». Вор в законе Геннадий Корьков, которого все называли Монголом, сколотил банду из 32 отпетых рецидивистов. Япончик оказался среди них вовсе не случайно. Еще в школе он преуспел в занятиях боксом и даже выполнил норматив кандидата в мастера спорта. Однако, хотя тренеры считали его восходящей звездой — несколько побед на районных и городских соревнованиях, — Вячеслав Иваньков, получивший позже кличку Япончик за своеобразный восточный разрез глаз, предпочел карьеру в иной области. Монгол, тяготевший к спортсменам-силовикам, приметил упрямого и бесстрашного бойца, готового без раздумий выполнить любой приказ бригадира, и взял его в ученики. Новобранец оказался очень талантливым и позже превзошел учителя по многим показателям. Но у Монгола было чему поучиться.

Банда, имевшая осведомителей среди валютчиков, проституток, фарцовщиков, отличалась изощренной жестокостью и большим умением скрывать следы преступлений. Жертвы выбирались из числа подпольных миллионеров, работников торговли, собирателей антиквариата и богатых цеховиков. Монгол хорошо понимал, что потерпевшие после налета в милицию не побегут. Потому что объяснять в прокуратуре, откуда у рядового советского гражданина появились ювелирные украшения или картины стоимостью в сотни тысяч рублей (по тем временам это были астрономические суммы), никто не захочет. Причем, чтобы конвейер действовал безостановочно, кроме откупного бандиты требовали дать им очередную наводку. Трудилась бригада Монгола и на ниве улаживания взаимных претензий цеховиков и антикварщиков, предлагала услуги по возвращению долгов с условием отчисления процента за беспокойство и хлопоты.

В группе Монгола были настоящие мастера своего дела, умевшие найти «взаимопонимание» с любым, самым несговорчивым человеком. Бандиты вывозили жертвы и членов их семей в лес, подвешивали женщин за ноги к веткам деревьев, заставляли вырывать себе могилы. Особо строптивых отдавали в руки некоего Быкова, имевшего кличку Балда, наркомана, регулярно попадавшего в психбольницу с диагнозом «шизофрения». Балда расправлялся с людьми просто: запихивал живыми в гроб, заколачивал гвоздями крышку и начинал пилить доски двуручной пилой. Тут ужу любых клиентов развязывался язык, и они вспоминали все. Даже то, чего раньше не знали…

Банду Монгола Московский уголовный розыск разгромил в 1972 году. Каждый, в соответствии со способностями, получил достойное наказание. Балда был осужден на 13 лет и отправился в психиатрическую больницу специального типа. Монгол «заслужил» на год больше. Кстати, после освобождения он держался в тени, громко о себе не заявлял. Уже в постперестроечное время собрал команду из крутых спортсменов — борцов, боксеров, штангистов. С их помощью старый вор легко добывал средства к существованию — обложил данью кооператоров, автосервис, лоточников и владельцев частных магазинов в районе Тушина. На рестораны и наркотики Монголу хватало с лихвой до самой его кончины летом 1994 года.

В мир иной, в отличие от большинства своих собратьев-мафиози, Монгол отошел в шестьдесят четыре года тихо и без посторонней помощи. Но безмятежной и благостной его кончину не назовешь. Патриарх отечественного рэкета на излете жизни тяжело болел — сказались годы, проведенные в тюрьмах, изоляторах и лагерях. Последние дни Кориков провел в отдельной престижной палате под наблюдением специалистов Московского онкологического центра на Каширском шоссе, куда он попал вскоре после гибели хорошо ему знакомого Отари Квантришвили. Похороны Монгола проходили скромно, без обычного в таких случаях скопления «аристократии» преступного мира, братвы и не меньшего числа милиции и переодетых в штатское оперативников. В конце жизни законник несколько растерял свой авторитет. По некоторым данным, в период очередной отсидки Монгол проштрафился — чересчур глубоко запустил руку в воровской общак и на очередной сходке был с позором развенчан. Такчто провожать в последний путь «прошляка», как на блатном жаргоне называют разжалованного вора в законе, явились лишь самые близкие и несколько особо сентиментальных авторитетов…

Но вернемся в семидесятые, к периоду становления героя. Хотя практически все члены банды Монгола получили максимальные сроки, Япончик, снабжавший Корькова и его дружков оружием и принимавший непосредственное участие в преступлениях, сумел избежать наказания. Он скрылся от следствия и суда, а материалы в отношении него в отдельное производство выделены не были. Случившееся заставило Иванькова сделать соответствующие выводы. Из самых проверенных и опытных бандитов он создал собственную группу, сократив ее численность до нескольких человек.

Прошло всего два года, и Япончик снова оказался объектом внимания милиции. В марте 1974 года около трех часов ночи в ресторане «Русь» Иваньков и его знакомый Асаф сцепились с сидевшими за соседним столиком грузинами. Во время драки Асаф выхватил пистолет, застрелил некоего Дгебуадзе и скрылся. Япончик был задержан за хулиганство и подделку документов (после изъятия фальшивого водительского удостоверения). В Бутырской тюрьме, где оказался Иваньков, его встретили с подобающим уважением — молва уже шла по Москве. Там же в 1974 году сидевшие в Бутырке воры «короновали» Япончика, еще больше укрепив его авторитет в уголовном мире. Оставшиеся на свободе друзья Иванькова времени тоже не теряли, и, когда начался суд, основные свидетели ночной перестрелки в ресторане «Русь» стали вдруг давать совсем иные показания, а часть потерпевших начала жаловаться на частичные провалы в памяти. В результате Иваньков отделался смехотворным наказанием за подделку документов.