Московское воскресенье - [63]
— Пойдем скорее, тут в двух шагах наш дом…
— «Наш дом»… — с горечью повторила Машенька, вспомнив обугленный сруб в Тихогорском. — Не скоро этот дом воскреснет, и только после победы ты возвратишься в него.
Машенька вынесла раненого к проселочной дороге, по которой тихо двигались санитарные машины и подводы. Она стояла, положив раненого на обочину, и с глазами, полными слез, поднимала руку, прося остановиться. Две машины прошли мимо, и шоферы знаками показали, что не могут взять раненого. Машенька подбежала к подводе, на которой, плотно прижавшись друг к другу, сидели закутанные в одеяла и трофейные немецкие шинели легко раненные бойцы. Но и между ними не было места. А Митя лежал уже без сознания, он каждую минуту мог умереть, мог замерзнуть, хотя Машенька закутала его в два полушубка, снятых с убитых в перестрелке у шоссе, обвязала ремнями, чтобы можно было довезти его до Москвы. Подбежала к подводе и сказала дрожащим голосом, стараясь придать ему как можно больше твердости:
— Дорогие товарищи, как-нибудь потеснитесь, захватите нашего раненого командира…
Сказала и поняла, что просьба ее невыполнима, на санях не было места. И сейчас же услышала приятный дружеский голос:
— Давайте, дорогая, кладите его к нам на колени. Теплее будет. Да он, кажется, легкий, мальчик еще.
— Благодарю вас, благодарю, — обрадовалась Машенька и с помощью возчика положила странно отяжелевшего Митю на колени бойцам. Возчик уже готов был тронуть лошадь. Машенька торопливо сняла с себя флягу с вином и передала ее раненым.
— Пожалуйста, подкрепитесь! — достала из сумки сухари и раздала их.
Раненый, приняв из ее рук флягу, жадно прильнул к ней. Тогда другой сказал с укором:
— Товарищ Разумов, вы неисправимый эгоист. Оставьте же и другим глоточек.
Разумов с сожалением оторвался от фляги и передал ее соседу.
— Увы, Виталий Витальевич, в этом море бедствий каждый сам за себя.
— Ну вот-вот, — со вздохом ответил Любанский, — ничему вас война не научила.
— Зато я изучил войну, — гордо ответил Разумов.
— Представляю себе, каким героем вы будете ходить по Москве, — язвительно ответил Любанский.
— Прекратите дискуссию, — закричал третий боец, — дайте скорее флягу, у меня от ваших разговоров все раны открылись!
Фляга переходила из рук в руки, и Машенька поняла, что для Мити ничего не останется. Она отстегнула еще теплую флягу Мити и передала ее раненым:
— Возьмите, пожалуйста, и давайте раненому по глотку, как бы он не замерз до Москвы. Это сын профессора Строгова.
— Профессора Строгова? — воскликнул Любанский. — Брат нашего командира! Дорогая, будьте спокойны, я доставлю его живым.
Машенька посмотрела вслед уходившей подводе, смахнула слезу с ресницы и быстро пошла на запад, догоняя свой батальон.
Глава двадцать шестая
Митя проснулся с предчувствием чего-то очень хорошего, что сулил ему сегодняшний день. Радостно огляделся. Стекла окон были вытканы серебряными пальмовыми листьями. Внизу узор плотный и выпуклый, а выше, к форточке, переходил в тончайшее кружево, сквозь которое просвечивало бледно-розовое небо.
Из теплой кровати он вынырнул, словно из морской глубины, счастливо озираясь, как в детстве. С затаенной радостью ждал чего-то необычайного. Услыхав легкие шаги за дверью, плотно закрыл глаза и притворился спящим, а когда тихо вошла Оксана, распахнул глаза так, что она даже испугалась. А он засмеялся и сказал:
— Видишь, я жив!
— Ну и чудесно! — ответила Оксана, ставя перед ним завтрак.
Митя заметил на ней синее платье с кружевным воротником, такое знакомое, мирное, праздничное, что даже подумал — было все «то» или не было? Торопливо поднялся и вдруг сморщился от боли в груди, опустился обратно на подушку.
— Ксана, какой сегодня день?
— Прекрасный, — ответила Оксана, пододвинула столик к его кровати и добавила: — Легкий сухой мороз, огромное солнце. Солнца давно не было в Москве, а теперь оно вернулось из Алма-Аты красное-прекрасное. Кушай, а то оладьи остынут. Екатерина Антоновна обидится. Она тебе их вместо лекарства прописала.
— Я не о погоде спрашиваю, — сказал Митя, — я хочу знать, какой сегодня день?
— А! Сегодня воскресенье.
— Я так и почувствовал! — вскрикнул Митя. — А кто у нас в гостях?
Оксана пожала плечами, лукаво взглянула на Митю:
— Почему ты думаешь, что у нас обязательно гости?
— Я это чувствую. Кто? Скажи скорее.
— Как всегда, какие-то старички, папины коллеги.
— А еще кто? — с нетерпением допытывался Митя.
Оксана словно не слышала его вопроса, отошла и стала снимать со стены картины.
— Это зачем? — изумился Митя.
— Так надо, — ответила Оксана, не поворачивая к нему лица, сдерживая тяжелый вздох.
— Подойди сюда и объясни сейчас же, — строго сказал Митя. Оксана заметила, как он взволновался, подошла и села на край кровати.
— Видишь ли, — тихо сказала она, — это картины Романа. А сейчас придет его сестра, Маша, она удивится, увидев их, спросит, как они попали сюда, а я не могу солгать и не могу сказать правду.
Митя схватил сестру за руку, впился в нее вопрошающим взглядом. Она молчаливым кивком ответила на его вопрос: «Да, Маша здесь!» Он закрыл глаза и минуту сидел в глубокой задумчивости. Потом тихо сказал:
Герои повестей и рассказов, вошедших в этот сборник, наши современники — солдаты и офицеры Советской Армии. Автор показывает романтику военной службы, ее трудности, войсковую дружбу в товарищество, Со страниц сборника встают образы воинов, всегда готовых на подвиг во имя Родины.
Аннотация ко 2-ому изданию: В литературе о минувшей войне немало рассказано о пехотинцах, артиллеристах, танкистах, летчиках, моряках, партизанах. Но о такой армейской профессии, как военный переводчик, пока почти ничего не сказано. И для тех читателей, кто знает о их работе лишь понаслышке, небольшая книжка С. М. Верникова «Записки военного переводчика» — настоящее открытие. В ней повествуется о нелегком и многообразном труде переводчика — человека, по сути первым вступавшего в контакт с захваченным в плен врагом и разговаривавшим с ним на его родном языке.
Известный военный хирург Герой Социалистического Труда, заслуженный врач РСФСР М. Ф. Гулякин начал свой фронтовой путь в парашютно-десантном батальоне в боях под Москвой, а завершил в Германии. В трудных и опасных условиях он сделал, спасая раненых, около 14 тысяч операций. Обо всем этом и повествует М. Ф. Гулякин. В воспоминаниях А. И. Фомина рассказывается о действиях штурмовой инженерно-саперной бригады, о первых боевых делах «панцирной пехоты», об успехах и неудачах. Представляют интерес воспоминания об участии в разгроме Квантунской армии и послевоенной службе в Харбине. Для массового читателя.
Книга повествует о жизни обычных людей в оккупированной румынскими и немецкими войсками Одессе и первых годах после освобождения города. Предельно правдиво рассказано о быте и способах выживания населения в то время. Произведение по форме художественное, представляет собой множество сюжетно связанных новелл, написанных очевидцем событий. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся Одессой и историей Второй Мировой войны. Содержит нецензурную брань.
Писатель Василий Антонов знаком широкому кругу читателей по книгам «Если останетесь живы», «Знакомая женщина», «Оглядись, если заблудился». В новом сборнике повестей и рассказов -«Последний допрос»- писатель верен своей основной теме. Война навсегда осталась главным событием жизни людей этого возраста. В книгах Василия Антонова переплетаются события военных лет и нашего времени. В повести «Последний допрос» и рассказе «Пески, пески…» писатель воскрешает страницы уже далекой от нас гражданской войны. Он умеет нарисовать живые картины.
«Лейтенант Бертрам», роман известного писателя ГДР старшего поколения Бодо Узе (1904—1963), рассказывает о жизни одной летной части нацистского вермахта, о войне в Испании, участником которой был сам автор, на протяжении целого года сражавшийся на стороне республиканцев. Это одно из лучших прозаических антивоенных произведений, документ сурового противоречивого времени, правдивый рассказ о трагических событиях и нелегких судьбах. На русском языке публикуется впервые.