Московское воскресенье - [55]
— Вздор, все вздор! Если немцы даже придут сюда, то Москва уйдет от них, ну хотя бы в Свердловск. И оттуда мы все равно будем уничтожать их.
Такая неколебимая уверенность звучала в словах Сергея Сергеевича, что Петр Кириллович облегченно вздохнул, сел за стол и принялся уничтожать скудный ужин. О дорожном происшествии он ничего не сказал.
Сергей Сергеевич поселился в госпитале. Встречая каждого прибывшего с фронта, он подробно выспрашивал его, надеясь услышать что-нибудь о своих детях.
Он то оживал, получая хорошие известия, то погружался в настороженное молчание. Каждое утро раненые собирались в комнате отдыха у репродуктора и с замиранием сердца слушали сообщения от Советского информбюро.
В сводках говорилось только о тяжелых боях, упоминались переходящие из рук в руки населенные пункты, каждый мог, и не подходя к географической карте, понять, что немцы пытаются сомкнуть кольцо вокруг Москвы, но, выслушав эту тревожную сводку, раненые усаживались в кружок и начинали рассказывать друг другу, будто где-то уже подготовлены резервы для удара по врагу, что кто-то видел своими глазами, как прошли к фронту «катюши» и скрылись в лесу, да не одна, не две, а чуть ли не три дивизиона… И Сергей Сергеевич, услышав такую беседу, приостанавливался, жадно впитывал каждое слово, хотя и не мог бы сказать, принимает ли эти слухи за истину или верит только потому, что и ему, как и этим раненым, необходимо утешение, иначе станет трудно дышать. И он с надеждой запоминал рассказы о боях коммунистических дивизий, о неудачных атаках немцев, о грозных ударах «катюш». Спокойный и сосредоточенный, входил он затем в операционную, зная, что не опоздает ни с операцией, ни с помощью, что приложит все силы, чтобы победить смерть.
Глава двадцать третья
Над землей покачивается белая завеса пурги. Стволы деревьев, облепленные снегом, подпирают небо, словно колонны. Мелкие деревца, выбежавшие на опушку к деревне, совсем увязли и не шелохнутся. А неподалеку от них, почти на краю деревни, в сугробе погибает человек. Утром он кричал громко, а теперь утихает. Изо всех окон деревни за ним следят глаза, полные слез. Но вдоль улицы ходят немецкие патрули, и никто не может помочь раненому.
В избе душно как в бане, но входит немецкий солдат с вязанкой дров и бросает в печь новую охапку. Печь полыхает. На стенах уже выступили капельки смолы, и кажется, изба вот-вот загорится.
Хозяйка молча смотрит на солдата и уходит за перегородку, там две женщины стоят у окна, устремив взгляды сквозь пургу туда, где умирает раненый.
Широко распахнув дверь, вошел немецкий офицер и снял шинель. Следом протиснулся бочком переводчик, высокий рябой мужик с черными волосами, клок волос прилип ко лбу, загнулся над бровью разбойничьим крючком. Толстые, вытянутые, как у свиньи, губы посинели от холода. Он подошел к печке, поднял крышку над котлом, серый пар заклубился к потолку.
— Вода готова, — сказал он.
Офицер разделся. Солдат, стоявший у порога, налил воды в таз, и офицер начал мыться.
Переодевшись, офицер зашагал по избе, потирая руки, ждал, когда солдат закончит приготовление обеда. Он подошел к перегородочке, опасливо просунул голову за дверку и поманил пальцем хозяйку. Когда она вышла, суровая, с поджатыми губами, он кивнул на груду грязного белья, и переводчик, таская из чугуна горячую картошку, сказал:
— Приказывает выстирать.
Хозяйка брезгливо выбросила белье в сенцы, сполоснула руки и вынула из печки чугунок, из которого переводчик вытащил еще несколько картофелин. Поджав губы, ничего не сказав, она унесла чугунок за перегородку.
Офицер начал обедать. Переводчик сидел на скамейке у печки и делал вид, что с удовольствием курит трубку. Вошел солдат с новой охапкой дров, за ним, громко ругаясь, вбежала женщина.
— Это что ж за порядки, — кричала она, — здесь живете, а с моего двора топливо таскаете! За два дня целую сажень уволокли.
Переводчик засмеялся и, когда офицер взглянул на него, начал переводить, о чем шумит женщина.
Офицер строго посмотрел на солдата и приказал ему отнести дрова обратно. Солдат вышел во двор, вслед за ним из-за перегородки выбежала хозяйка.
Переводчик и офицер, смеясь, смотрели в окно во двор, где две женщины почти разрывали солдата с охапкой дров. Одна тащила его к воротам, другая удерживала, вытаскивая полено за поленом и откидывая в глубь двора.
Во двор вбежал старик, что-то спросил у хозяйки, но, не получив ответа, побежал в избу.
Старик остановился на пороге, снял шапку. Лицо его было взволнованно, глаза налились кровью, волосы и борода растрепаны.
— Господин офицер, — хрипло заговорил он, — что же это за порядки? Что за дела такие? Пришли и сразу грабить начали?
Переводчик грозно посмотрел на старика:
— Молчать!
Офицер спокойно тронул переводчика за рукав и нагнулся к нему, чтобы лучше понять жалобу старика.
— Как же это так, — продолжал старик, — последнюю коровенку забрали. Л листовки-то вы писали, всем крестьянам свобода, хошь — торгуй, хошь — землю паши. А на деле — последнюю коровку со двора уводите.
Переводчик слушал, тихо посмеиваясь, потом перевел офицеру слова старика. Офицер покачал головой, достал блокнот, что-то написал на листочке и подал старику.
Аннотация ко 2-ому изданию: В литературе о минувшей войне немало рассказано о пехотинцах, артиллеристах, танкистах, летчиках, моряках, партизанах. Но о такой армейской профессии, как военный переводчик, пока почти ничего не сказано. И для тех читателей, кто знает о их работе лишь понаслышке, небольшая книжка С. М. Верникова «Записки военного переводчика» — настоящее открытие. В ней повествуется о нелегком и многообразном труде переводчика — человека, по сути первым вступавшего в контакт с захваченным в плен врагом и разговаривавшим с ним на его родном языке.
Известный военный хирург Герой Социалистического Труда, заслуженный врач РСФСР М. Ф. Гулякин начал свой фронтовой путь в парашютно-десантном батальоне в боях под Москвой, а завершил в Германии. В трудных и опасных условиях он сделал, спасая раненых, около 14 тысяч операций. Обо всем этом и повествует М. Ф. Гулякин. В воспоминаниях А. И. Фомина рассказывается о действиях штурмовой инженерно-саперной бригады, о первых боевых делах «панцирной пехоты», об успехах и неудачах. Представляют интерес воспоминания об участии в разгроме Квантунской армии и послевоенной службе в Харбине. Для массового читателя.
Книга повествует о жизни обычных людей в оккупированной румынскими и немецкими войсками Одессе и первых годах после освобождения города. Предельно правдиво рассказано о быте и способах выживания населения в то время. Произведение по форме художественное, представляет собой множество сюжетно связанных новелл, написанных очевидцем событий. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся Одессой и историей Второй Мировой войны. Содержит нецензурную брань.
Писатель Василий Антонов знаком широкому кругу читателей по книгам «Если останетесь живы», «Знакомая женщина», «Оглядись, если заблудился». В новом сборнике повестей и рассказов -«Последний допрос»- писатель верен своей основной теме. Война навсегда осталась главным событием жизни людей этого возраста. В книгах Василия Антонова переплетаются события военных лет и нашего времени. В повести «Последний допрос» и рассказе «Пески, пески…» писатель воскрешает страницы уже далекой от нас гражданской войны. Он умеет нарисовать живые картины.
«Лейтенант Бертрам», роман известного писателя ГДР старшего поколения Бодо Узе (1904—1963), рассказывает о жизни одной летной части нацистского вермахта, о войне в Испании, участником которой был сам автор, на протяжении целого года сражавшийся на стороне республиканцев. Это одно из лучших прозаических антивоенных произведений, документ сурового противоречивого времени, правдивый рассказ о трагических событиях и нелегких судьбах. На русском языке публикуется впервые.
Еще гремит «Битва за Англию», но Германия ее уже проиграла. Италия уже вступила в войну, но ей пока мало.«Михаил Фрунзе», первый и единственный линейный крейсер РККФ СССР, идет к берегам Греции, где скоропостижно скончался диктатор Метаксас. В верхах фашисты грызутся за власть, а в Афинах зреет заговор.Двенадцать заговорщиков и линейный крейсер.Итак…Время: октябрь 1940 года.Место: Эгейское море, залив Термаикос.Силы: один линейный крейсер РККФ СССРЗадача: выстоять.